Картографы рая и ада - Василий Андреевич Владимирский

небесного» («Heavy Weather», 1994), сносящие с лица земли американские мегаполисы и меняющие облик страны. Биотехнологии из «Священного огня» («Holy Fire», 1996), которые погружают общество в состояние летаргии, где нет места спонтанности, импровизации и истерическим выплескам эмоций. Глобальные перемены, в том числе катастрофические, открывают бесчисленные окна возможностей: на пике социальной или технологической революции, в горячке переустройства мира «если что-то хотя бы наполовину возможно – оно непременно случится».

Может быть, катастрофические изменения даже важнее: чтобы выжить под постоянным давлением, приходится перебирать все варианты, в том числе самые безумные и самые трудноосуществимые. «Если бы жизнь была идеальна, то как бы все могло развиваться?.. – философски вопрошает герой раннего рассказа Стерлинга «Глубинные сады», номинированного на премию «Небьюла» в 1985 году. – Все растет, все умирает. В свое время космос убьет нас всех. Космос лишен смысла, и пустота его абсолютна. Это ужас в чистом виде, но это и чистейшая свобода. И заполнить его могут только наши устремления и наши творения»[42].

Звучит обнадеживающе – если мыслить с размахом, эпохами, цивилизациями и нарративными парадигмами. Но чем мощнее оптика, чем лучше видно отдельное лицо в толпе, тем меньше поводов для оптимизма. Глобальные перемены не щадят никого, даже былых новаторов, когда-то на полкорпуса обогнавших свое время. «Я шел в первых рядах самой великой, самой быстрой, самой прекрасной технической революции в истории человечества, – признается один из персонажей технотриллера «Зенитный угол». – Я участвовал в ней, я был настоящим революционером! И в мгновение ока… я отошел в прошлое. Я устарел. Я никому не нужен. Эти сукины дети меня исчезнули. Словно и не было меня никогда»[43]. На определенном этапе карьеры эти слова мог бы, пожалуй, повторить и сам Брюс Стерлинг.

Разумеется, не все так безнадежно. Исчезнуть, раствориться, выпасть из глобального повествования – не худший вариант для человека, всю жизнь посвятившего погоне за духом времени: у такого положения вне системы, помимо очевидных минусов, есть и некоторые серьезные плюсы.

Что наверху, то и внизу

Предельно упрощая, «закон подковы» гласит: противоположности сходятся. Радикалы, занимающие полярные позиции, на деле гораздо ближе друг к другу, чем люди умеренных взглядов. Нищие и сверхбогатые одинаково не считают деньги. Гении и безумцы равно пренебрегают правилами, созданными для среднестатистических обывателей.

Брюса Стерлинга привлекают именно крайние, до предела обостренные позиции. Собственно, почти все герои его романов принадлежат к двум противоположным типам. С одной стороны – маргиналы и аутсайдеры, обитатели дна, избегающие социальных взаимодействий вне своего круга и привыкшие таиться в щелях и складках общества. С другой стороны – элита из элит, выдающиеся ученые, блестящие идеологи, финансисты с безупречным чутьем, люди, которые дергают за ниточки и «делают королей», сами при этом оставаясь в глубокой тени. Те самые противоположности, которые сходятся, одинаково выбиваясь из статистической нормы.

Миа Зиеман из «Священного огня», бегущая от американских медкорпораций, оказывается в Берлине без денег, без документов, без работы и без знания языка, но при этом прекрасно себя чувствует вне системы. Главный герой «Бича небесного» Алекс Унгер едва не умирает в подпольной мексиканской клинике, а потом колесит по всей Америке без руля и без ветрил в компании гиков, пытающихся разгадать природу разрушительных смерчей. Тед Вандервеер, чудаковатый программист из «Зенитного угла», человек глубоко мирный, мечтающий о тихом семейном гнездышке, после теракта 11 сентября 2001 года фактически возглавляет спецслужбы США, занимающиеся информационной безопасностью, и приводит Штаты к победе в информационной войне, о которой никто никогда не узнает. В «Распаде» («Distraction», 1998), классическом НФ-романе «ближнего прицела», где Америка после экономического кризиса по самую маковку погружается в коррупцию и беззаконие (незадолго до этого Стерлинг побывал в Москве и Санкт-Петербурге и, видимо, что-то намотал на ус), скромный политический консультант Оскар Вальпараисо начинает другую войну, гражданскую, – и опять-таки наносит сокрушительное поражение куда более опытным и могущественным оппонентам. Все эти персонажи ломают рамки, выбиваются из общего ряда, тяготеют к опасным крайностям.

Есть среди героев Брюса Стерлинга и те, что одинаково комфортно чувствуют себя в обоих амплуа. Целеустремленные авантюристы Абеляр Линдсей из «Схизматрицы» и Лео Старлиц из «Духа времени» ловко перескакивают с одного полюса на другой, минуя все промежуточные стадии, нахально «разрушают шаблоны и живут в образовавшихся трещинах». Такие сверхпластичные персонажи могут сегодня пить мартини с коррумпированными турецкими политиками и продюсировать поп-группу, которая гремит по всему миру, – а завтра делить кусок черствого хлеба с мексиканскими нелегалами; сегодня инвестировать в глобальное терраформирование Марса – а завтра скрываться на орбитальной свалке среди битых процессоров и перегоревших системных плат. Для тех, кто привык к повседневному риску, разница не так уж велика: «что наверху, то и внизу», как писал в «Изумрудной скрижали» Гермес Трисмегист.

Тех, кто всегда остается на периферии, вне круга безжалостного света, не связывают досадные условности и моральные обязательства. И именно эти люди вне рамок в литературной вселенной Брюса Стерлинга определяют, каким быть нашему миру – и быть ли ему вообще.

Бульдоги под ковром

Уинстону Черчиллю приписывают известную фразу, в которой он якобы сравнил политическую борьбу в сталинском СССР со схваткой бульдогов под ковром: сначала непонятная суета – потом из-под ковра выбрасывают труп побежденного. Конечно, на самом деле Черчилль ничего такого не говорил, но это неважно: образ получился выпуклый и емкий. Глядя на противостояние элит со стороны, мы можем только наблюдать последствия и строить теории разной степени безумия, кто кому перебежал дорожку и с кем вступил в политический альянс: что на самом деле происходит в этом закулисье прямо сейчас, обыватель не узнает, хоть все глаза высмотри.

Брюса Стерлинга завораживает эта схватка – в мировом масштабе, а порой и в масштабах всей Солнечной системы. Подлинная власть не публична: имена и лица людей по-настоящему влиятельных, тех, кто и впрямь определяет судьбы человечества, мало кому известны, их действия незаметны, а результаты поступков, которые могут выглядеть спонтанными, имеют чудовищную разрушительную силу.

«Как сказал китайский полководец Сунь-цзы свыше двух тысячелетий назад, высшее мастерство военного искусства заключается не в том, чтобы в ста сражениях добиться ста побед, – пишет Стерлинг в научно-популярной книге «Будущее уже началось. Что ждет каждого из нас в XXI веке», удостоенной премии «Locus». – Оно состоит в том, чтобы уничтожить врага, действуя скрытно и не начиная войну. Противник Сунь-цзы, возможно, даже не знал, что тот является его врагом. Скорее всего, он считал его безобидным путаником и недотепой, к которым относятся со снисходительной усмешкой»[44].

И это,