Мгновения с Юлианом Семёновым - Борис Эскин
Мгновения с Юлианом Семёновым читать книгу онлайн
Журналисты, особенно, «внешкоры», – «белые воротнички» в разведке. В отличие от штатных сотрудников органов безопасности, они работают в открытую, имея легальный доступ к тем персонам и тем сферам, куда нелегалам порой не добраться ни за какие коврижки. Разведчикам-журналистам не нужны связные, им не требуется многое из того, без чего никак не обойтись нелегалам. Не случайно среди агентов из пишущего цеха минимальный процент провалов.
Все разведки мира прибегали и прибегают к «услугам» работников СМИ. Журналистская «легенда» – лучшая «крыша» для тайного агента. Рихард Зорге был журналистом, собкором крупнейшей фашистской газеты «Фелькишер беобахтер» в Японии. И наш прославленный публицист и писатель Михаил Ефимович Кольцов (настоящая фамилия – Фридлянд), если верить историкам органов безопасности, являлся «по совместительству» выдающимся разведчиком и контрразведчиком. В 1936 – 37 годах, будучи спецкором «Правды», был одновременно одним из руководителей спецслужб Республиканской Испании.
И тут невольно возникает все тот же сакраментальный вопрос: но, может, и вправду, сам Юлиан Семенов (особенно, если учесть высокие ордена, которыми отмечен – помните, встречу со зрителями «Провокации»?) все-таки являлся разведчиком – под прикрытием степенного имиджа советского писателя и журналиста? Я уже говорил на эту тему выше, и повторяю вновь: по моему мнению, в прямом смысле слова разведчиком, конечно, не был. Но то, что подпитывал своих друзей-чекистов бесценной информацией, добытой за рубежом легко и непринужденно, на вольных хлебах спецкора, – несомненно.
«Дубль-два» сняли в ультракороткие для советского кинематографа сроки: чуть ли не за пять месяцев. Так что есть два семеновских фильма «ТАСС уполномочен заявить…»: один, упрятанный в архивах Госфильмофонда, с атавизмами по-детски наивного, пряничного «Подвига разведчика», и другой – тот, что двадцать лет не сходит с экранов российского телевидения.
Часть 10. «Я разный, я натруженный и праздный…»
На охоте. Крайний слева – Юлиан Семенов, рядом с ним – Израэль Вайсбурд, крайний справа – Георгий Абрамов. Фотография из личного архива Б. Эскина
Ему нравились эти строки Евгения Евтушенко:
Я разный. Я натруженный и праздный,
Я целе- и нецелесообразный,
Я весь несовместимый…
Вряд ли, Юлиан Семенович проецировал на себя все переливы евтушенковского «разнообразия». Нет, в отличие от своего друга-поэта, мечущегося, одновременно искреннего и фальшивого, во многом позера и лицедея, в чем-то по-настоящему честного, но и в немалой степени приспособленца, Семенов – фигура куда более цельная. «Натруженный» – да, безоговорочно, «праздный» – вряд ли: главные его праздники – за письменным столом, а мимолетные застолья и разгулы – апарты, реплики в сторону. «Целе-» и «нецелесообразный» – тут однозначно: «целе!» Целесообразный, целеустремленный, целенаправленный. А эпитет «несовместимый» явно не подходит к Юлиану. Совместимый! И с хрущевской оттепелью, и с ханжеским режимом догнивающего социализма брежневско-андроповского образца, и с горбачевской недоделанной перестройкой. И тут не было политической мимикрии, он не «колебался с колебаниями линии партии» – его амплитуда колебаний была достаточно независимой и самостоятельной.
И все же, Юлиан Семенов действительно был разный. Жадный до жизни и до работы, его мучила вечная жажда деятельности, и нескончаемая неутоленность, и трезвое, горькое осознание того, что невозможно объять необъятное.
Юлиану мало было являться сценаристом (а по его инсценировкам собственных произведений сделан 21 фильм!) – еще в 1971-м году он снял как режиссер картину «Ночь на 14-й параллели», естественно, по своему сценарию. А за десять лет до того тридцатилетний Юлиан выступил в качестве киноактера: сыграл – и вполне прилично! – драматический эпизод в ленте «Будни и праздники». С середины восьмидесятых Семенов вел на Центральном телевидении популярнейшую авторскую передачу «Рассказы о чекистах».
Да, он был разный. При всей тяге к публичности, при том, что явно упивался вниманием, он упорно избегал чествований и торжественных заседаний. Нередко специально эпатировал устроителей официозов, вваливаясь на чинные приемы или банкеты в камуфляжной форме и в грубых солдатских ботинках. (Как это было, например, у нас на премьере «Провокации»).
Вокруг него роилось множество легенд и слухов. Ходила даже сплетня о «нестандартной сексуальной ориентации» Семенова. По моим наблюдениям, он сам хитро подогревал подобные разговоры, например, нося в ухе неизменную серьгу. Ох, уж эта серьга – такой вопиющий вызов притворно-пуританскому времени! Даже известный киносценарист Эдуард Володарский, который, не колеблясь, пользовался связями и гостеприимством Юлиана, после его смерти не удержался, посплетничал какому-то журналисту: «Если б он не был гэбэшником, его бы с серьгой точно никуда не выпустили!»
Один из самых образованных и умнейших людей своего времени, Семенов любил «играть под дурачка», притворялся простачком, этаким лохом. Серьезность и наружная солидность легко уживались в нем с шутовством и необоримой тягой к розыгрышам и лицедейству.
Как-то я позвонил по делам в Мухалатку, трубку подняла домработница Лёля:
– Елена Константиновна слухаеть.
Я попросил Юлиана Семеновича.
– Их нету дома, – последовал ответ.
– Когда будут? – спросил, невольно попадая в «ейный» тон.
– Пока не напишуть уси романы!
Только тут до меня дошло, что это Юлиан ловко копирует свою любимую Лёлю.
Я уже говорил, что ему доставляло удовольствие хвалить друзей и знакомых, коллег по творческому цеху. Несмотря на огромную занятость, он мог оторваться от основных дел, чтоб срочно настрочить рецензию или отклик на понравившуюся книгу, чужой фильм, интересный концерт. Помню его восторженный отзыв в «Советской культуре» на уникальное представление Юрия Горного, обладателя феноменальных способностей: невероятной памяти, умения мгновенно оперировать огромными числами – умножать, делить, извлекать корни. Как сказали бы сейчас – не человек, а ходячий компьютер.
Или сочинил короткую и блистательную «сопроводиловку», напечатанную на конверте одной из первых пластинок Александра Розенбаума, выпущенных всесоюзной фирмой «Мелодия».
«В чем секрет популярности Розенбаума? – пишет Семенов. – Я не боюсь слова «популярность», оттого что в своей латинской первооснове это понятие сопрягается с «народностью».
Не случайно привожу эту фразу из микрорецензии на творчество входившего тогда в моду исполнителя. Думаю, понятие «популярность» «сопрягалось» в полной мере с самим Семеновым: популярность и народность были в его случае синонимами.
В 1976 году, после выхода телесериала «Семнадцать мгновений весны» он становится
