Тайна Гуччи. Правда, которая ждала своего часа - Аллегра Гуччи

летом, а получаю шелковые. Я надеялась на модные рубашки и кофты. Помню белую и зеленую от Kenzo, и оказываюсь в тех, которые только что отправила в стирку. Давайте так: если вы хотите меня разозлить, то больше не приходите. Просто отправьте мне передачу со сменным постельным бельем и идите к черту. Мама».

У меня также есть несколько писем, адресованных бабушке Сильване. Например, письмо от 20 февраля 2002 года: «Дорогая мамочка, сегодня у меня наконец-то состоялся очень приятный разговор с моими малышками. Я увидела своих девочек боевыми, самое главное, едиными против всех, поддерживающими друг друга и почти безмятежно смеющимися. Жаркое на молоке было потрясающим, я съела его в мгновение ока и прошу новых вкусняшек».

После часового свидания я возвращалась обратно тем же путем: двери, ворота, охранники, коридоры, личные вещи, документ, который нужно забрать, зеркальный барьер, который нужно преодолеть, атриум, который нужно пересечь, главная дверь, которую нужно оставить позади, пьяцца Филанджери, виа Дельи Оливетани, машина, припаркованная у супермаркета… Два часа дня: прошло шесть часов с того момента, как я появилась у дверей виале Папиниано. Мы с Алессандрой приходили по очереди, исключения составляли только учеба и семейные обстоятельства. Даже для такого приятного занятия, как посещение спортзала, трудно было бы выдержать эту постоянную рутину: каждую неделю, неизменно, уже более 17 лет.

С октября 2005 года она начала брать дозволенные отпуска. Аперитив в баре Diana стал бы еще и отличным поводом познакомить ее с Энрико, который хотел показать ей: он – именно то, что нужно ее дочери. Она заказала классический «Кир Рояль» и чувствовала себя в своей тарелке: мы были удивлены, если не сказать растеряны. Восемь лет в камере никак не отразились на ней. Но спустя несколько минут едва не случился скандал. Вместо шампанского бармен добавил игристое вино в «Кир Рояль», от которого она вежливо отказалась. Тогда тот переделал коктейль так, как хотела мама, как должно было быть. Невероятно.

Девяносто коротких отпусков в год по 24 часа каждый, с обязательством отметиться в полицейском участке. Казалось бы, неплохо, и она нашла способ сделать эту опцию еще более выгодной для себя, принеся в жертву семейные отношения. Проводя ночь в камере и сокращая время выхода за пределы тюрьмы до 12 часов, с 10:30 до 22:30, она увеличивала их количество до 180. В два раза больше. Множество маленьких «побегов», которых с лихвой хватало для осуществления всех ее планов. Парикмахерская, маникюр, педикюр, шопинг, ресторан, иногда кино, даже два фильма подряд, если газетные рецензии пробуждали в ней любопытство. В конце бешеной круговерти потакания своим прихотям наступало время возвращаться в Сан-Витторе. Мы с Энрико заканчивали свою смену в качестве водителей на пьяцца Филанджери. Много лет спустя в интервью газете Corriere Della Sera она скажет: «Когда я начала пользоваться отпусками, то не могла дождаться возвращения в камеру. Мне было страшно на улице. Меня пугали многочисленные сложности в организации моей жизни после ареста и заключения под стражу… В тюрьме же я чувствовала себя в безопасности».

Она предпочитала не говорить об этом, но «многочисленные сложности» в организации ее пребывания за пределами Сан-Витторе в первую очередь ложились на нас, ее дочерей.

В ноябре 2021 года на телеканале Discovery вышел эпизод программы People Magazine Investigates. Выпуск, посвященный «Подлинной, шокирующей истории убийства Гуччи» (так он назывался), – это отражение тщеславия Патриции, противоречий и безысходности ее ситуации. В нем можно услышать привычный рефрен: «Я не считаю себя невинной, но и виновной не считаю. До сих пор я испытываю огромную любовь к нему, вы многого не знаете». О своей вине: «Я много раз угрожала Маурицио, но не отдавала приказа убить его. Другие арестованные шантажировали меня, и то, что они говорили, ложь». Жизнь с Гуччи? «Мечта, но брак с Маурицио распался из-за людей, которые плохо на него влияли».

Кто бы говорил.

Ее спрашивают, что она помнит о дне убийства. Она отвечает: «Я слышала, как зазвонил телефон. Ответила няня. Вот как я узнала. Сначала я не поверила, потом очень обрадовалась, думала, мои проблемы, наконец, решены. А затем пришло чувство огромной печали и потерянности».

Но лучшее (в смысле самое неутешительное) в ее ответе: «Если бы я встретила Маурицио сейчас, то попросила бы у него прощения за то, что произошло».

8

Маурицио и его Gucci

Дорогой папа!

«На пути к 2000 году», ты помнишь эти слова? Это начало «Зеленой книги». А именно «Руководства по изучению истории, интерпретации современной реальности и перспектив развития бренда Gucci», как ты объяснил во введении, которое предоставил совету директоров в сентябре 1989 года. Ты принял бразды правления от «передавших эстафету» дяди Альдо и твоего отца Родольфо. «Два патриарха флорентийского клана кожевников», как окрестил их Capital в декабре 1982 года. Я до сих пор храню этот номер с твоим лицом на обложке и большим интервью внутри. Ты был назначен управляющим директором и вице-президентом и формально делил эту должность со своими старшими двоюродными братьями Джорджио и Роберто, но фактически, как заметил Capital, был «primus inter pares[21], чуть более значимым управляющим директором, чем двое других». Перечитывая «Зеленую книгу» сегодня, я понимаю причину этого признанного превосходства в семье, несмотря на твои призывы к «коллегиальному и равноправному управлению». Среди членов семьи Гуччи твоего поколения 40–50-летних ты был не только самым молодым, но и тем, у кого были самые четкие представления о компании: ее прошлом, настоящем и, самое главное, будущем. У тебя было детальное, перспективное, масштабное видение. Именно ты задавал тон. «Зеленая книга» подробно описывала твой проект, рассчитанный на двадцать лет. Время, которое ты дал себе и семейному окружению (выражение, которое я предпочитаю слову «клан»), чтобы вернуть бренду позицию «лидера и ориентира на сложном и привлекательном рынке предметов класса люкс».

2000 год: конкретный и в то же время идеальный горизонт, мечта, которую необходимо осуществить, дело, которому нужно оставаться верным умом и сердцем каждый день. Ты слышал «Двигатель 2000-го» Лучо Далла? Болонский поэт-песенник написал ее в 1970-х годах на слова Роберто Роверси: они увидели двигатель, «красивый и блестящий», «быстрый и бесшумный», «деликатный двигатель», «у которого будет чистый выхлоп и запах, не загрязняющий окружающую среду. Им смогут дышать маленький мальчик и маленькая девочка». 2000-й, а затем и 2010-й пришли бы в свое время и унеслись бы прочь, влекомые грозовым порывом ветра, как поезда, что не останавливаются на станциях, но вот тебя уже не было… Какой бы смысл ни вкладывали в метафору Далла и Роверси, возможно, мы все еще ждем этот двигатель, но суть