Моя милиция - Хайдар Халикович Яхъяев

на работу. На работе поостыл и несколько раз порывался позвонить домой, но... позвонить — значит, признать себя виновным. А мне этого не хотелось. К концу дня, однако, негодование во мне улеглось, и я уже чувствовал свою вину. Я пошел покупать перстень. В ювелирном на Урде облюбовал. Правда, не такой, какой она хотела, но тоже красивый. Дорогой. У меня не было столько денег, я позвонил приятелю Хафизу. Мы еще в школе учились с ним, а теперь вместе работаем. Он мне одолжил деньги. Но в магазин до закрытия я не успел. Поехал домой. По пути зашел в гастроном и купил торт. Мунис очень любила торт «Пахта». Прихожу домой — ее нет. Ждал допоздна. Потом стал обзванивать знакомых. Бродил по городу — думал, встречу. Мне и в голову не пришло это... Я думал, что осталась у знакомых, чтобы досадить мне...

— Давно разладились ваши отношения с женой? С какого времени вы начали ссориться?

— С год, примерно...

Рахим Саидов в упор взглянул на капитана. По лицу пошли красные пятна.

— Товарищ капитан! Неужели вы меня подозреваете? Неужели я... Неужели... — Ему стало душно, он рванул воротник.

— Возьмите себя в руки, — спокойно сказал капитан, и его спокойствие, кажется, передалось собеседнику. — У нас нет оснований подозревать вас. Однако поймите: вы главный, кто нам должен помочь и может помочь.

— Понимаю, — вздохнул Рахим.

— Нам необходимо знать все. В тот день жена ушла из института в половине второго. — Куда — нам неизвестно... До которого часа работала ваша жена?

— До четырех.

— И никогда не уходила раньше?

— Нет.

— Она часто уходила в половине второго, иногда и раньше. Вы об этом знали?

— Нет, что вы. Она всегда приходила только вечером. После работы обычно ходила в магазин, на базар...

Капитан сидел молча, задумчиво глядя в сторону. Потом выдвинул ящик стола и вынул обручальное кольцо.

— Вам знакомо это кольцо?

— У нее было точное такое.

— А часы?

— Мой подарок в день рождения. Вернее, я дал деньги, а она купила сама.

— А серьги узнаете?

Капитан положил на стол перед Рахимом серьги. Золотые с бриллиантом. Рахим долго глядел на них, не притрагиваясь. Нет, таких никогда не было у Мунисхон.

— Чьи они? — спросил он.

— Вашей жены.

— Что вы, такие вещи нам не по карману. Это не ее серьги. Вы что-то перепутали.

— И вот этот перстень, — капитан раскрыл коробочку, которую Санобар нашла в его кармане и приняла за подарок ей.

— Это тот самый перстень, из-за которого мы поссорились! — быстро проговорил Рахим. — Медный.

— Медный, говорите? — усмехнулся капитан.

— Да. Она так сказала.

— А знаете, сколько он стоит... этот медный перстень?

— Она говорила и о цене... Кажется, пять рублей с чем-то.

— Пять с двумя цифрами впереди. Настоящая цена его: триста сорок шесть рублей!

— Сколько?! — изумился Рахим Саидов: — Неужели ей в магазине по ошибке...

— Ошибки тут нет, — перебил его капитан. — Какой же дурак вместо медного может дать золотой? Золото отличить от меди совсем не трудно.

— Значит, она меня...

— Жена вам сказала неправду.

— А зачем? — растерялся Рахим Саидов. — Для чего ей это было нужно?

— Вот в этом как раз мы и хотим разобраться. Кстати, серьги эти принадлежат тоже ей. И стоят свыше четырехсот рублей.

— Ничего не понимаю. Где она взяла столько денег?

— Значит, раньше вы эти серьги у нее не видели?

— У нее были серьги. Но не эти. Моя мать ей подарила на свадьбу.

— А ее родители подарить не могли? Кажется, она у них единственная дочь?

— Да, одна дочь была у них... — Прошла минута, прежде чем он смог продолжить. — Но они не в состоянии делать такие подарки. Особенно сейчас, когда отец на пенсии. Постойте, а может, взяла у какой-нибудь подруги? Поносить денек-другой...

— Никто вам не звонил по этому поводу? — спросил капитан.

— Нет.

— Вот видите, и к нам никто не обращался. А люди, давшие на время такую ценность, узнав о гибели вашей жены, захотели бы вернуть серьги. Не правда ли?

Рахим Саидов опустил голову. Он оказался в двусмысленном положении. У жены его было столько секретов от него, она жила какой-то другой жизнью.

— Товарищ капитан, неужели... — он залился краской.

Капитан догадался, что хотел сказать Рахим Саидов.

— Об этом я собирался у вас спросить. Вы ничего не замечали... в поведении жены? — задал он наконец главный вопрос.

Рахим Саидов еще ниже склонил голову. Нет, ничего особенного не замечал. А вот теперь холодной змеей заползало в сердце подозрение.

Он сказал виновато:

— Постоянная занятость... Работы много. Третий год уже бьемся над созданием нового препарата. Ухожу утром, возвращаюсь поздно вечером. Часто уезжаю. Ничего не замечал... такого.

А сейчас в памяти всплыл один случай. Кажется, это было в начале осени. В тот день он рано вернулся с работы. Мунисхон дома не оказалось. Ему хотелось есть. Он зашел на кухню, открыл стоявшую на плите кастрюлю. Пахнуло прокисшей едой. В сердцах захлопнул крышку. Пришлось вскипятить чай и довольствоваться бутербродом... Потом включил телевизор. Передавали последние известия. За окном сгущались сумерки, жена все не возвращалась. Он начал беспокоиться. Закурил и, чтобы проветрить комнату, открыл форточку. Форточка задела ветку клена, и с нее сорвались желтые листья. Рахим Саидов следил, как они, кружась, опускались на влажную землю. У подъезда остановилась «Победа». Из нее вышла Мунисхон со свертком в руках. С минуту она стояла, разговаривая с водителем. Рахим слышал ее смех. Потом вбежала в подъезд.

Рахим Саидов поспешил в прихожую встретить жену. Щеки ее раскраснелись, дышала часто, видно, по лестнице поднималась бегом.

— Рахимджан-ака, извините, что задержалась! В магазине была, — быстро проговорила она и подставила щеку для поцелуя.

— Ладно уж, — Рахим подавил в себе гнев.

— Поели чего-нибудь? Я не успела ничего приготовить, — продолжала она извиняющимся тоном. — Сейчас пожарю мясо.

— Если сама не хочешь есть, не стоит. Я напился чаю.

— И я сыта. Поела шашлык. Рахимджан-ака! — Мунисхон обняла мужа. — Почему вы не спрашиваете, что я купила? Вам и дела нет, где ваша жена пропадает, да?

— Почему же, я