Кавалеры ордена «Победа» - Валентин Александрович Рунов

записями по плану обороны у командующего армией и его начальника штаба были изъяты для того, чтобы переслать их в штаб армии специальной почтой. «К сожалению, после этого никаких указаний и даже своих рабочих тетрадей мы не получили», – признается командующий армией. В результате план обороны до войск доведен не был (ЦАМО, ф. 15, оп. 881474, д. 12. л. 95–99).

Не лучше обстояло дело с оперативным планированием в войсках Западного особого военного округа. Так, начальник штаба 10-й армии генерал П.И Ляпин пишет: «План обороны госграницы 1941 года мы делали и переделывали с января до самого начала войны, да так и не закончили. Изменения в первой директиве по составлению плана за это время поступали три раза, и все три раза план приходилось переделывать заново. Последнее изменение оперативной директивы лично мной было получено в Минске 14 мая, в которой было приказано к 20 мая закончить разработку плана и представить на утверждение командующему округом. 18 мая в Минск заместителем начальника оперативного отдела штаба армии майором Сидоренко было доставлено решение командарма на карте, которое должен был утвердить командующий войсками округа. Майор Сидоренко вернулся вечером 19 мая и доложил, что генерал-майор Семенов – начальник оперативного отдела штаба округа – передал: «В основном утверждено, продолжайте разработку». Никакого письменного документа об утверждении плана майор Сидоренко не привез (ЦАМО, ф. 15, оп. 977441, д. 2, л. 190–191).

Таким образом, Генеральным штабом РККА в первой половине 1941 года проводилась большая работа по укреплению Красной Армии, инженерному оборудованию театра военных действий, разведке вероятного противника и планированию операций в случае начала войны. В то же время эта работа в основном велась на уровне Генерального штаба, штабов военных округов и штабов армий прикрытия государственной границы. До уровня корпусов, дивизий и полков эта работа в полном объеме не опускалась. Поэтому вполне уместно говорить о том, что Великая Отечественная война на тактическом уровне началась внезапно, и непосредственные исполнители (армейские корпуса, дивизии, полки) точно своих задач не знали. Это была исключительно вина Генерального штаба, а значит, и его начальника Г.К. Жукова.

Позже, в своих мемуарах, Г.К. Жуков, стремясь снизить степень своей ответственности за катастрофу начального периода войны, писал: «Каждый военачальник, допустивший неправильные действия, не имеет морального права уходить от ответственности и ссылаться на вышестоящих. Войска и их командиры в любой обстановке в соответствии с уставом должны всегда быть готовыми выполнить боевую задачу. Однако накануне войны, даже в ночь на 22 июня, в некоторых случаях командиры соединений и объединений, входивших в эшелон прикрытия границы, до самого последнего момента ждали указаний свыше и не держали части в надлежащей боевой готовности, хотя по ту сторону границы уже был слышен шум моторов и лязг гусениц». (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 262).

22 июня началась Великая Отечественная война. Противнику удалось достичь не только тактической, но и оперативной внезапности. В результате этого его авиация, нанеся значительное поражение авиации западных военных округов, захватила господство в воздухе. Подавляющее большинство частей и соединений армий прикрытия государственной границы не успели занять назначенные им оборонительные полосы, а пулеметные батальоны – специально построенные для них укрепленные районы.

Произошло нарушение управления войсками западных военных округов на оперативном и тактическом уровнях. В результате этого некоторые командующие армиями, многие командиры корпусов, более половины командиров дивизий и около 80 процентов командиров стрелковых полков, не зная общей обстановки и не получая никаких указаний от вышестоящих штабов, были предоставлены сами себе и действовали на свой страх и риск.

22 июня Г.К. Жуков был направлен в штаб Юго-Западного фронта для того, чтобы оказать помощь его командующему М.П. Кирпоносу в организации оборонительной операции. В своих мемуарах позже об этом он писал следующим образом: «К исходу 22 июня, несмотря на предпринятые энергичные меры, Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках. Известно лишь, что авиация Западного фронта понесла очень большие потери. Генштаб и нарком не могут связаться с командующими фронтами генерал-полковником Ф.И. Кузнецовым и генералом армии Д.Г. Павловым, которые, не доложив наркому, уехали куда-то в войска. Штабы этих фронтов не знают, где в данный момент находятся их командующие» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 251).

23 июня 1941 года Г.К. Жуков прибыл на командный пункт Юго-Западного фронта, который в то время находился в Тернополе, и оставался там до 26 июня. К тому времени в войска уже поступила директива № 3 за его подписью, которая предусматривала переход советских войск в контрнаступление с задачей разгрома противника на главных направлениях и переноса военных действий на его территорию.

Приказ о проведении фронтового контрудара вызвал резкие возражения начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта М.А. Пуркаева. Он пытался доказать, что нельзя наносить контрудар в условиях неясной обстановки, когда противник не остановлен обороной, а у войск фронта на данном направлении недостаточно сил и средств. Но командующий фронтом М.П. Кирпонос в присутствии начальника Генерального штаба предпочитал помалкивать, а сам Г.К. Жуков не терпел никаких возражений.

Контрудар (26–29 июня) в районе Дубно силами четырех механизированных корпусов (более 3 тысяч танков против 1 тысячи танков противника) не достиг поставленной цели. Он был организован поспешно, отсутствовало единое руководство участвовавшими в нем соединениями и надежная противовоздушная оборона. Механизированные корпуса вступали в сражение после изнурительных 200—400-километровых маршей, в ходе которых они несли значительные потери от ударов вражеской авиации и вследствие технических поломок материальной части.

Позже советские историки, оправдывая Г.К. Жукова, писали, что в результате этого контрудара противнику были нанесены чувствительные потери и было выиграно драгоценное время для усиления обороны советских войск на киевском направлении. Но как это понять, если уже 10 июля «понесшие существенные потери» танковые дивизии 1-й танковой группы Клейста вышли на подступы к Киеву?

Сам Георгий Константинович уклончиво пишет: «Наша историческая литература как-то мимоходом касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся группировке врага и организацию самого контрудара» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 259).

Сталин вскоре понял свою ошибку с отправкой начальника Генерального штаба на передовую. 26 июня он позвонил на командный пункт Юго-Западного фронта в Тернополь и вызвал Жукова в Москву. В тот же день Георгий Константинович был в столице.