Аркадий Кошко - Очерки уголовного мира царской России

   - Скажите, г. пристав, не имеется ли здесь поблизости порядочного ресторана? Я проголодался и хотелось бы поесть?

   - Нет, ваше императорское высочество, ресторанов приличных здесь нет, но... но... Нет, впрочем, я не смею! Это была бы для меня чересчур большая честь!...

   - Ничего, ничего, не стесняйтесь, говорите, в чем дело? - поощрял я его.

   - Ваше императорское высочество! Если бы вы соблаговолили осчастливить меня и мою семью своим высоким посещением и не побрезговали бы у меня откушать - это было бы для меня таким, таким счастьем!!

   - Ну, что же, вы очень любезны, благодарю вас, я охотно принимаю ваше предложение.

   Лицо пристава расплылось в счастливую улыбку.

   - Премного-премного благодарен вашему императорскому высочеству!

   - и, причалив к берегу, он почтительно высадил меня из лодки. Он как-то свистнул, и из-под земли, вернее, - из-за ближайших деревьев, высыпало несколько полицейских чинов. Он шепнул им что-то на ухо, и городовые и околоточные пустились как ошалелые в разные стороны.

   - Ваше императорское высочество, - сказал мне пристав, - извольте осмотреть местный музей, а через полчасика завтрак будет готов.

   И действительно, когда я, побродив по музею, явился к нему минут через сорок, то застал стол, уставленный яствами. Ну, и закатил же мне пристав пир! Давно я, г. начальник, так не едал и не пивал! Встречу мне закатили просто фу-ты ну-ты: приставша в бальном декольтированном платье, он в мундире при орденах, детишки вымыты и расчесаны. Не успел я перешагнуть порог прихожей, как граммофон заиграл "Боже, царя храни". Я шел по комнатам и милостиво кивал наспех набранной прислуге. Наконец, мы уселись за стол. Пристав долго не соглашался сесть, но в конце концов подчинялся моим настояниям. Сначала я чувствовал себя преглупо: мне смотрели в рот, стремясь предугадать мое малейшее желание, но несколько рюмок водки сделали свое дело, и атмосфера стала менее напряженной.

   Приставша, кстати сказать, - препикантная брюнетка, вначале робевшая, выпив несколько бокалов шампанского, вспомнила, видимо, о своих женских чарах и не без жеманства принялась беседовать.

   Темой своего разговора она выбрала стихи августейшего поэта К. Р. - моего "царственного родителя", по ее выражению.

   Я почувствовал себя отвратительно, так как в поэзии вообще ничего не смыслю, а стихов К. Р. не знаю вовсе. К счастью, выручил пристав. Ему пришла в голову мысль провозгласить тост. Ну, и загнул же он, г. начальник, нечто исторически витиеватое! Начал с призвания Романовых, скользнул по Петру Великому, вспомнил и Отечественную войну, и крамольное восстание декабристов в царствование моего "державного венценосного прадеда", и о заслугах на Кавказе "моего деда, блаженной памяти великого князя Константина Николаевича" и пр., и пр., и пр. Я поразился было глубине его познаний, впрочем, университетский значок на его мундире объяснял несколько обширность этих исторических сведений.

   По мере того как опустошались бутылки, я все более и более входил в свою роль и к концу завтрака я и на самом деле чуть не вообразил себя императорской особой. Изредка я ронял фразы вроде: "Мой прадед император Николай Павлович придавал большое значение полиции" или "императрица-мать с большим вниманием следит за деятельностью учреждений ее ведомства".

   Благодаря хозяев за отличный завтрак, я сказал: "Мне бы хотелось оставить вам память о своем сегодняшнем пребывании, а посему я прикажу заведующему моим двором прислать вам, сударыня, бриллиантовую брошь, ну, а вам, г. пристав, золотые часы с гербом и соответствующей надписью".

   Услышав это, приставша просияла и сделала мне, как ей казалось, придворный реверанс; а пристав, обалдев от душившего его восторга, кинулся вдруг и прильнул губами к моей "ручке". Ну тут, г. начальник, и я даже растерялся. Однако, оправившись, я стал соображать:

   "Все это прекрасно, завтрак был, конечно, на славу, но хорошо бы перехватить и деньжат". Вынув новенький бумажник и раскрыв его, я деланно изумился: "Ах, какая досада! Эта вечная привычка платить за все не лично, а через контору, - в результате когда требуются деньги, то под рукой их не оказывается".

   - Помилуйте, ваше императорское высочество, не извольте беспокоиться! - воскликнул пристав, хватаясь за бумажник. -

   Сколько прикажете?

   - Ну, что же! Буду вашим должником, - сказал я, снисходительно улыбнувшись. - Я беру у вас 100 руб. и прикажу прислать их с часами.

   И свалял же я дурака, г. начальник! Мог бы и тысячу выудить, да как-то язык сболтнул не ту цифру.

   - Эти деньги я хочу, уходя, раздать вашей прислуге, - сказал я приставу и спрятал сторублевку в карман.

   Между тем слух о моем пребывании распространился, и когда я выходил от пристава, то застал у подъезда целый наряд полиции; тут же был приготовлен и автомобиль.

   Вдруг откуда-то вынырнула женщина с ребенком на руках, и не успели городовые опомниться, как она бросилась к моим ногам.

   - Тебе что, голубушка? - сказал я ей ласково.

   - Ваше величество, явите Божескую милость, не оставьте сирот, - взмолилась она, - не дайте погибнуть!

   - Да что тебе нужно? Кто ты такая?

   - Да я жена стражника Михаилы Ворошилова. Он, изверг, бросил и меня и ребенка. Деваться некуда, хоть помирай с голоду.

   Заставьте век за вас Бога молить!

   - Послушайте, г. пристав, запишите ее имя. Я по приезде в Петербург поговорю с его высочеством принцем Александром Петровичем и, надо думать, устрою ее ребенка в один из приютов. Да, кстати, составьте, пожалуйста, список полицейских чинов сегодняшнего наряда!

   Я желаю пожаловать околоточным надзирателям серебряные часы, ну, а городовым - хотя бы медали "за усердие".

   Желая соблюдать инкогнито, я отказался от автомобиля и, благословляемый всеми, пешком направился к Соломенной Сторожке, где, усевшись в конку, отбыл в город.

   Вот и все, г. начальник, какое же тут мошенничество?

   - Самое настоящее, и я даже сказал бы, квалифицированное, так как для выполнения вашей преступной проделки вы воспользовались именем высочайшей особы. Ну, вот что. Суд разберется в этом деле; что же касается вашего незаконного пребывания в Москве, то обещаю вам сократить трехмесячный срок заключения до одного месяца, но при условии, что вы в точности повторите ваш рассказ в присутствии пристава К.

   - Ох, г. начальник, избавьте меня от этой тягостной сцены!

   - Как вам угодно, я сказал вам мои условия, а там ваше дело.

   Александров поколебался немного, но заявил:

   - Что ж, раз это необходимо, - я согласен.