Валерий Цапков - Шоколадная медаль

Ознакомительный фрагмент

Впрочем, это звание у него оспаривал его же старшина, прапорщик Габурин, много лет назад сыгравший в забытом всеми фильме эпизодическую роль гусарского полковника. Времени с тех пор утекло много, однако разворотом плеч и дореволюционной офицерской осанкой он по-прежнему обращал на себя внимание. Габурин служил в Афганистане по ''второму кругу''. После первого, вернувшись домой, он счел нужным открыть беглый ружейный огонь из двухстволки по жене. Ей удалось убежать, они развелись, а его перевели в другой гарнизон. Там он запил, и довольно быстро пропил все деньги, от наказаний его уберегали комбат и командир полка, помнившие его по первому кругу, как совершенно непьющего атлета, умевшего и любившего воевать. Сейчас Габурин, из соображений субординации, предпочитал кличку ''урядник''. Второй круг он начал круто--борьбой с ротной солдатской мафией. Колонна часто ходила в Термез, практически все водители промышляли контрабандой: в Союз товары, из Союза - водку. Прибылей хватало и на подкуп офицеров. Габурина отдали под суд чести прапорщиков за то, что одного солдата бросил в арык, а другому сломал ключицу, но общественное мнение офицеров встало на его защиту, мол, если б все были такие, как Габурин... Он получил строгое предупреждение за неуставные взаимоотношения, после чего затих, ушел в хозяйственные старшинские хлопоты и завел себе собаку.

Собака эта, рыжая дворняжка, тоже ехала в колонне, тявкая под брезентом в кузове одной из машин, где у нее был свой матрац. Она нетерпеливо скулила, утомившись за дорогу, ожидая, когда, наконец, можно будет спрыгнуть на твердую землю.

Не терпелось и Олегову. Пока ''Уралы'' пылили, покучнее выстраиваясь на широкой песчаной площадке, машина связи остановилась чуть в стороне, Шалыгину тоже не терпелось.

...Утопая по щиколотку в песке, Шалыгин с Олеговым брели на вершину бархана, песчаная площадка, называемая здесь полевым парком, была окружена природными и рукотворными дюнами. Их догнала дворняга Габурина и, задорно тявкая, кругами начала носиться вокруг людей, потом погналась за ящерицей, выбежала на бархан и замерла с высунутым языком. Тяжело дыша, вслед за ней поднялись и Олегов с Шалыгиным и молча, жадными глазами, стали разглядывать Советский Союз: опоясанные колючей проволокой склады, река с заросшими берегами, опять склады, всюду песок, здание таможни у моста и далекие очертания труб и крыш Термеза.

- Жаль, что нас туда не пустят, - безнадежно - мечтательно вздохнул Шалыгин.

- Да, тебя только пусти,- отозвался Олегов.

Шалыгин достал из кармана складные итальянские очки ''Феррари'', одел их и нарочито официальным тоном сказал:

- Уважаемый, а не сходить ли нам куда-нибудь, не испить ли чего прохладительного? Погрузка начнется только завтра...

- Отчего бы и нет?!--в тон ему отозвался Олегов.

Они спустились с бархана, заперли свои автоматы в радийной будке и налегке, лениво болтая на ходу о всякой всячине, побрели по пыльной дороге, ведущей к берегу Амударьи, на котором далеко в обе стороны раскинулись склады снабжения 40-й армии.

ГЛАВА 4 .

На следующий день Шалыгин напросился к Зубову с просьбой, чтобы тот взял его и Олегова с собой на продовольственные склады, хотя Шалыгину, как начальнику связи колонны, делать там было нечего, впрочем как и Олегову. Он попал в колонну совершенно случайно, вместо заболевшего брюшным тифом начальника инженерной службы полка, который должен был загрузить один ''Урал'' колючей проволокой, маскировочными сетями и миноискателями.

От полевого парка до продовольственных складов ехать было минут пятнадцать. Желтая пыль пустыни густо клубилась за впереди идущим ''Уралом'', проезжая через железнодорожный переезд, Олегов вспомнил, что в секретном справочнике по Афганистану, который он читал еще в Союзе, было написано, что в ДРА всего одиннадцать километров железной дороги.

- В Хайратоне хоть километр асфальта есть? - проворчал Олегов, поднимая стекло, чтобы не дышать пылью. Шалыгин, сидевший в этой же кабине, предвкушая какие-то удовольствия, улыбнулся:

- На складе - есть. Там все есть!

У ворот в колючей проволоке, ограждавшей склад, колонна притормозила. Зубов, тяжело спрыгнув на песок, пошел предъявлять документы на получение груза, ворота открылись, машины, окутывая все сизым дымом, по одной начали въезжать во двор и выстраиваться на бетонированной площадке.

У погрузочной платформы склада сиротливо сочился рассолом штабель ящиков со стеклянными банками.

- Пошли, помидорчиком опохмелимся.

- А можно?

- Если только очень хочется, - засмеялся Шалыгин и погладил свои крошечные усики.

Некоторые банки в ящиках были либо разбиты, либо треснуты. По бетону от штабеля шел влажный след, аппетитно пахло рассолом. Олегов проглотил слюну. Шалыгин деловито оглядел ящики, выбрал банку с наиболее симпатичными помидорчиками, достал ее и вскрыл ножом, который был им предусмотрительно захвачен.

- Эй, бездельники! Ну-ка, подойдите ко мне!--строго прикрикнул Зубов.

Он стоял рядом с худосочным прапорщиком, который настороженно, даже несколько враждебно поглядывал то на офицеров, то на солдат, уже грузивших мешки с мукой в машины. Погрузочной команды на складе не было, работали зенитчики из боевого охранения колонны и водители, по очереди подгоняя и заполняя машины.

- Я вас для чего взял?--сердитым хриплым голосом спросил Зубов и сам же ответил, - следить за этими урками, чтоб чего не украли! Вперед, по местам!

- Слушаемся, гер полковник!--дурашливо щелкнул каблуками Шалыгин и отдал честь.

Прапорщик, как видно, начальник склада, с подозрением посмотрел на Шалыгина, но ничего не сказал.

Прикрикнув для видимости своей работы на солдат, грузивших мешки, Олегов с Шалыгиным зашли в сумерки складского помещения. Штабеля ящиков, кладки мешков, ряды бочек заполняли все пространство, оставляя лишь неширокие проходы.

- Стой, что это у тебя? - Шалыгин на ходу схватил за рукав проходившего мимо солдата, опытным взглядом определив, что у того что-то спрятано в комбинезоне на груди.

- Товарищ старший лейтенант, не знаю, - искренне ответил солдат, широко улыбаясь, - как раз вас искал, хотел спросить.

Шалыгин повертел в руках литровую жестяную банку, прочитал шифр на торце и озадачился, услышав шорох в банке.

- А где взял?

- Там, - солдат показал в угол, где стояли картонные ящики.

- Ладно, иди, благодарю за бдительность, - довольно поглаживая усы, не смотревшиеся на его юношеском лице, сказал Шалыгин.

Присев на ящик, он опять достал нож и тремя движениями пропорол жестяную крышку, отогнул ее и высыпал на ладонь горсть белых гранул величиной с горошину. Понюхав, он осторожно лизнул гранулы и высыпал все в рот.