К. Осипов - Адмирал Макаров

Макаров рано начал задумываться над психологической основой уменья управлять людьми, столь важного для командира.

В обращении с товарищами он был неизменно корректен и ровен, не переносил фамильярностей и к тому же был очень обидчив — черта, мало способствовавшая его дружбе с развязными младшими офицерами.

Однако в этом образцовом, всегда подтянутом гадемарине билось горячее сердце и бродили юношеские мечты и чувства. «Фантазия у меня всегда была игривая, — записывает он в дневнике, — еще маленький я всегда любил сидеть где-нибудь в углу не примеченный и возводить умом разные хрустальные замки, воображая себя сильным и ловким, преодолевающим разные трудности».

Действительность не благоприятствовала, однако, розовым мечтам. Друзей Макаров не находил себе С отцом он все более расходится, мачеха никогда не была близка ему, вся бытовая обстановка Николаевска противна и чужда. У молодого гардемарина иногда появляются даже мысли о самоубийстве. Ему хочется живого, настоящего дела, большой, целеустремленной борьбы, в которой потонули бы маленькие неудачи и уколы самолюбия, которой можно было бы отдать себя всего без остатка.

«Желал бы, чтобы была война, — восклицает он в дневнике, — только поскорее, пока я еще не обабился, а теперь, пока кровь кипит, кажется ничего бы не боялся».

Макаров был очень скромен и целомудрен в обращении с женщинами, но кипящая молодая кровь звала его не только к борьбе, но и к любви. «…Я понимаю Нельсона, который после Абукирского сражения запятнал себя страстью, не подобающею герою», — писал он. И потом: «Нет ничего легче, как увлечься хорошенькою и умною девушкой». Он мечтает о девушке-друге, и оттого, что мечты долго не сбываются, возникает ощущение одиночества, какой-то смутной тоски. Часто мысли его возвращаются к Кэт Сельфридж, которая «и теперь представляется мне чем-то неземным».

Энергичной деятельностью Макаров хочет заглушить внутреннюю неудовлетворенность. Главный вопрос для него теперь — пройдет ли его производство в корабельные гардемарины? Надо отдать должное начальникам Макарова: они сделали все, что могли.

«Прося ходатайства вашего превосходительства о Макарове, — писал один из них, — я со своей стороны осмеливаюсь уверить, что Макаров будет одним из лучших морских офицеров молодого поколения, и если перевод из корпуса флотских штурманов во флот есть отличие, то Макаров вполне этого достоин».

Но тут возникло серьезное затруднение: морское министерство затребовало справку о дворянском происхождении Степана Макарова, без чего, по существовавшим законам, невозможно было производство в корабельные гардемарины. К счастью оказалось, что отец Степана получил офицерский чин и связанное с этим дворянство за год до рождения сына. Если бы Степан родился годом раньше, перед ним навсегда была бы закрыта дорога к командным должностям.

В конце концов кадета Макарова произвели в гардемарины.

Теперь новая тревога: назначат ли его в дальнее плавание или придется корпеть на берегу? Без протекции трудно попасть в плавание, и Макаров страшно волнуется. Но и здесь все улаживается: его назначают на фрегат «Дмитрий Донской», на котором он совершает два плавания по Атлантическому океану, блестяще сдает поверочные испытания; в мае 1869 года Макаров производится в мичманы.

Началась самостоятельная, «настоящая» служба.

2. Русско-турецкая война

Мичман Макаров был назначен на двухбашенную броненосную (канонерскую) лодку «Русалка». В скором времени корабль, на котором плавал Макаров, потерпел аварию. Молодой мичман тщательно ознакомился со всеми обстоятельствами аварии, и здесь впервые сказалось его уменье сопоставлять факты, систематизировать их и делать обобщающие выводы. Он пришел к заключению, что пробоина в подводной части судна не будет иметь особенно тяжких последствий, если будут соблюдены такие условия:

1. Каждый междудонный отсек должен находиться в таком положении, чтобы его можно было быстро и притом герметически отделить от остальных частей корабля.

2. Должна бьпь устроена система трубопроводов, с помощью которых можно выкачивать воду машинными помпами из каждого отделения.

3. Всегда должен иметься наготове пластырь для заделки пробоины. (Для этой цели нужно установить на корабле тросы, с помощью которых можно быстро подвести пластырь к пробоине.)

4. Нужно иметь возможность немедленно после получения судном пробоины узнать, в каком отделении течь образовалась и до какой высоты поднялась вода.

Наиболее интересным в этих условиях является третий пункт. Макаров предложил видоизменить пластырь, которым обычно пользовались при заделке пробоины. Для этой цели пользовались парусом. Но при подведении паруса к поврежденному днищу острые края пробоины рвали парусину. Приходилось шпиговать парус, и на это уходило много времени. Макаров выдвинул очень простую идею: надо заблаговременно приготовить пластырь; просмолить парусину и держать пластырь про запас в готовом виде.

Со всегдашней обстоятельностью и деловитостью Макаров развил это свое предложение: он составил подробное наставление, как пользоваться пластырем, целую инструкцию, подобно инструкциям на случай пожара. Им были предложены также некоторые улучшения в системе водоотливных труб.

В 1870 году в «Морском сборнике» появилась статья Макарова: «Броненосная лодка «Русалка»: изучение пловучести лодки и средства, предлагаемые для усиления этого качества». Эта статья нашла себе высокую оценку у командующего броненосной эскадрой адмирала Бутакова и явилась одной из причин производства молодого Макарова в следующий чин.

Полтора года прослужил мичман Макаров на «Русалке». Это было уже двенадцатое судно, на котором он плавал. Близился день Нового года, когда публиковались списки наград и повышений. Подобно большинству своих товарищей, Макаров надеялся найти в них свою фамилию и не обманулся: 1 января 1871 года его произвели за отличие в лейтенанты. Столь быстрое производство являлось редчайшим случаем в практике морской службы.

Макаров был переведен на винтовую шхуну «Тунгус». Он совершил на ней плавание из Кронштадта на Дальний Восток. Одно время он выполнял обязанности старшего офицера и надеялся по прибытии стать командиром шхуны, но эта надежда не оправдалась. Макаров был уязвлен и разочарован. Перспектива служить под начальством нового командира не улыбалась ему. Снова появилась мысль выйти в отставку и перейти на службу в торговый флот, где он, с его опытом и репутацией, мог бы получить ответственную, хорошо оплачиваемую должность на большом судне. Но в это время пришла телеграмма из Петербурга: Макарова вызывали туда с предписанием поступить в распоряжение адмирала Попова.