Записки геологоразведчика. Часть 2: Институт - Александр Викторович Виноградов

но вопрос как-то уладили. Теперь возникла другая проблема – запах грязного тела. Бельё менял часто, но мыться из-за опасности переноса заразы на голову мне было совсем нельзя. Ребята всё это мужественно терпели, но я чувствовал, что и их терпение небезграничное. И тут лечение дало положительный результат: колечки я вывел, а пятно, которое появилось первым, начало уменьшаться. В общем, в баню пошёл уже в конце ноября – и напряжённая эмоциональная обстановка между мной и другими жителями комнаты разрядилась.

Учебные группы и корпуса. Предметы и преподаватели. Питание. Одежда. Спиртное. Заработки на стороне

Комплекс института включал в себя три учебные корпуса. Два из них – старые, приспособленные для занятий кирпичные здания в три этажа, которые ранее принадлежали местному монастырю. Третье – на ул. Хохрякова – пятиэтажная новостройка, где расположились геологоразведочный, нефтяной, геофизический факультеты и геологический музей. Если главный корпус, где располагался и горномеханический факультет, находился рядом с корпусом геологов, то второй учебный корпус был метрах в четыреста от первых двух. Рядом расположился стадион пионеров и школьников и Уральское геологическое управление.

Раньше эти факультеты принадлежали УПИ. Самостоятельным СГИ стал в конце 20-х гг. с ростом горной промышленности на Урале. Как рассказывали старожилы, И. В. Сталин отметил роль добровольцев из числа студентов и преподавателей, погибших на фронтах Отечественной войны тем, что дал указание полностью обеспечить учебные лаборатории необходимым новейшим оборудованием по горному делу. Это действительно было хорошо заметно. А в конце 40-х гг. присвоил институту имя В. В. Вахрушева – безвременно ушедший из жизни нарком угольной промышленности.

В самом начале первой учебной недели вдруг разнёсся слух, что якобы набирается совершенно отдельная учебная группа геологов для поиска и разведки урановых месторождений. И набирают не сверх, а уже из зачисленных на разные специальности студентов. Я не забыл мечту и пошёл в деканат узнать о том, не правда ли это. Там не сказали ни «да», ни «нет». Как стало известно позднее, и не могли ничего сказать. Дело всё в том, что кадры в эту отрасль и некоторые другие подбирали совсем другие ведомства. Однако через две недели появился список студентов и расписание занятий. Из нашей группы буровиков взяли туда трёх человек, и, кроме них, я увидел в списке и свою фамилию. Правда, буква имени там стояла другая, но ребята сказали, что это описка, и что мне надо иди на занятия в новую группу. Я и пошёл. На уроке физкультуры вызывали студентов к спортивным снарядам по одному. Когда назвали фамилию «Виноградов!», я специально сразу не отозвался. И не зря! Потому что к снаряду пошёл "здоровенный лоб" на полголовы выше меня по имени Станислав. Я понял, что описки нет, и очень тихо, на цыпочках, покинул спортзал. Пока учились, пять лет, я переглядывался в коридорах института с однофамильцем, но так и не познакомился. Хоть наша фамилия и нередкая, но больше в институте однофамильцев не было.

Учёба началась с углублённого изучения школьных предметов: высшей математики, общей химии, общей физики, английского языка взамен немецкого, который я изучал в школе. Из специальных предметов были общая геология, начертательная геометрия, теоретическая механика и основы марксизма-ленинизма (ОМЛ).

По общеобразовательным дисциплинам занятия шли вместе с группами геологов в больших аудиториях более чем по 100 человек.

Математика же преподавалась отдельно и единичным группам. Конечно, когда на занятиях присутствовал такой большой поток, то и качество обучения совсем иное, чем в отдельных группах. Например, высшую математику читал доцент Н. И. Плоткин. Мне до сих пор непонятно, как нам, буровикам, а не геофизикам, читал лекции такой классный специалист. Он приходил на лекцию без всяких тетрадей и бумажек и беспрерывно рассказывал. Причём это была не сухая математика цифр, а связь с физическими явлениями или с космогоническими теориями Фридмана. Кроме нас, Н. И. Плоткина ежегодно приглашали в МГУ, где преподаватель читал несколько десятков часов какую-то узкоспецифическую математику. Через три месяца таких интересных лекций я всерьёз увлёкся данным предметом, свободно, с ходу решал все задачи по проходимому курсу и не испытывал никаких затруднений. Наоборот, у меня появилась тяга к изучению других, смежных по курсу разделов. Если бы этот преподаватель читал курс и дальше, то где-нибудь на втором курсе я мог уйти в университет на механико-математический факультет. Но этого не произошло. Со второго семестра пришёл другой лектор, а позднее в Свердловске открыли институт инженеров железнодорожного транспорта, куда Н. И. Плоткин ушёл заведовать кафедрой.

Основы марксизма-ленинизма читал преподаватель Лихачёв. Как про него шёпотом говорили, что он якобы сослан из Москвы в Свердловск за "крамольные" по тем временам мысли и убеждения. Однако те мысли и высказывания на лекциях часто вызывали у студентов неподдельный интерес, т. к. расходились с постулатами и официальной пропагандой тех лет. После ХХ съезда партии Лихачёв возвратился в Москву.

Наша специальность называлась "Техника разведки", или сокращённо РТ. Было набрано 50 человек, позднее разбитых на две учебные группы. У геологов (РМ), для примера, было три группы. Конечно, уровень подготовки ребят в зависимости от специальности сильно отличался. Интеллект, школьная подготовка у геологов, это надо признать, был выше, чем у нас, буровиков. Потому что среди студентов-геологов большая часть – ребята из крупных городов: Свердловска, Перми, Челябинска, Нижнего Тагила. Это, как правило, дети родителей среднего класса тех лет – крупных инженеров, руководителей производств, партийных и советских чиновников. Специальность та в то время престижная, на вступительных экзаменах надо было набирать 26 баллов из 30. Выдержать такой конкурс могли только ребята из мест, где хорошо поставлено школьное образование – а это крупные города. Немало среди геологов и медалистов. Кроме этого, умные родители чётко соображали, что в каждой отрасли есть основные специальности, а есть вспомогательные, которые, условно говоря, обязаны обеспечивать успешную работу основным специальностям.

Кто в геологии главный? Естественно, инженер-геолог. А уже потом на вторых и третьих ролях буровики, механики, геодезисты.

Из этих постулатов и вытекает личный состав студентов-буровиков. Это были, в основном, выходцы из районных городков, а отдельные из сельской глубинки. Большинство из них приехали с самодельными деревянными чемоданчиками, которые закрывались на подвесные амбарные замки. Причём они были одними из самых крепких по успеваемости в своих школах. Проходной балл на нашу специальность – 23 из 30, и набрать их тоже было непросто. Многие хотели стать геологами, но, реально взвесив свои шансы, подавали документы хоть и на геологический факультет, но на буровиков.

Сейчас, когда с тех пор прошло