Петр Чайковский - Ада Григорьевна Айнбиндер

к эпилепсии»), а возможно, Андрей Михайлович так и не смог привыкнуть к новому ритму жизни – за всю многолетнюю службу ни разу не был в отпуске!), он просто не смог адаптироваться к новым условиям жизни.

В первом браке у Андрей Михайловича было пятеро детей. Младшей из них была дочь Александра – в будущем мать Петра Ильича Чайковского. Александра Андреевна родилась в Санкт-Петербурге 30 июля (11 августа) 1812 года. После смерти первой супруги в 1816 году, Андрей Михайлович женился вторично на Амалии Григорьевне Гогель. Она была немкой по происхождению и протестанткой по вероисповеданию.

Рано потеряв мать, Александра Андреевна воспитывалась в Училище для сирот детей офицеров, погибших в Отечественной войне 1812–1814 годов, которое в 1827-м было преобразовано в петербургский Женский патриотический институт. Среди преподавателей Александры Андреевны был Петр Александрович Плетнев. Он был близким другом Александра Сергеевича Пушкина, который посвятил ему роман в стихах «Евгений Онегин». Записи лекций по «Пиитике» содержат упоминания о «Евгении Онегине», еще не опубликованном.

«Милые и прекрасные родители!»

Илья Петрович Чайковский впервые встретился с Александрой Андреевной Ассиер[10] в доме ее мачехи Амалии Григорьевны (урожденной Гогель). Разница в возрасте составляла 17 лет – Илье было 38, а Александре – 21. Их союз сложился по большой любви.

После помолвки в апреле – мае 1833 года Илья Петрович писал своей невесте:

«Что значат эти слезы? – скажите, прошу Вас, скажите откровенно. Я не думал их видеть, но если увидел, то могу ли не полагать, что я тому причиной. Милая, обожаемая! Я давно ищу случая объясниться с Вами, но люди мешают, и, правду сказать, трудно говорить о таком важном деле, от которого зависит судьба моя. С той минуты, когда Вы произнесли роковое слово “да”, когда огонь пробежал по моим жилам, когда я считал себя наверху счастия небесного, когда все потемнело в глазах моих, и я видел только Вас – я более и более терзаюсь мыслию: не раскаиваетесь ли Вы поспешностию этого счастливого для меня слова. Трудно читать в глазах ваших, но Ваши слезы… Ах! Зачем не скрыли Вы от меня, лучше быть обманутым на время, чем навсегда. Три ночи я не смыкал глаз, Ваши слезы осудили меня не спать четвертую – не подумайте, что я сетую, нет, все это время я мысленно с Вами – мне весело, радостно, только до той минуты, когда первобытная мысль овладеет мною. Я знал – этого нельзя не приметить, страсть, или проще сказать, любовь к Вам одного молодого человека. Вы меня тогда не знали – скажите, чувствовали ли Вы к нему взаимность? – Если чувствовали, тогда из страстной любви моей позвольте основать нелицемерную дружбу и тоном дружбы сей сказать, что Вы действительно поспешили осчастливить меня, не испытав прежде своего сердца. Знайте, милая Владетельница сердец, что любовь моя к Вам не есть новость. Верите ли Вы предопределению и симпатии? Если верите, то с тем вместе, конечно, не отвергаете и предчувствие; но об этом поговорим после. Теперь Вы, одним словом, дали мне право любить Вас. Я воспылал, я Вас люблю больше своей жизни, и чем бы я не пожертвовал для Вас, не знаю. Но я в таких летах, где при этой благородной страсти рассудок не перестает действовать – рана моя еще не так глубока, может быть, я залечу ее, я в силах оторвать несчастное мое сердце от Вашего, если Вы скажете откровенно и признаетесь в поспешности. Не мучьте меня, Вы рождены с добрым сердцем, подумайте, как трудно мне будет вытерпеть это признание через четыре месяца. Тогда я не ручаюсь за себя, но теперь еще есть время, я забуду – я уговорю себя, что это был один только приятный сон, мечта; уеду, и Вы меня больше не увидите, займусь воспитанием моей сиротки и через 15 лет приеду взглянуть на Ваше счастие.

Милая, обожаемая! умоляю у ног Ваших, решите меня чем скорее, тем лучше»[11].

Чувства Ильи Петровича были взаимны, хотя у молодой девушки Александры Ассиер были и другие поклонники. Об этом ее жениху было известно:

«Глупо бы с моей стороны было, если бы я осудил Вас, а тем более презирал бы моего соперника, напротив, я уважаю и люблю этого молодого человека именно за то, что наши вкусы согласны. Он берет преимущество против меня во всем, и нисколько для меня не будет удивительно, что он взял верх… Что же касается до моей страсти, то я повторю то же, что есть еще время – пользуйтесь им и знайте, что мне нужно или все, или ничего»[12].

Илья Петрович, будучи уже человеком взрослым, с серьезным жизненным опытом, маленькой дочерью на руках, даже просил свою избранницу, пока не поздно, еще раз хорошо подумать и все взвесить:

«Шаг женитьбы есть самое важное дело в жизни. Мужчина и девица должны долго испытывать себя. Вас, может быть, уверили, что я добр – не верьте, я с капризами и горяч, как огонь, Вам сказали, что я богат, Вас чисто обманули, я ничего не имею, да и не хочу жениться на богатстве. В этом случае философия моя никак не согласна с мнением света: я хочу быть счастливым без богатства и счастливым так, как я был – именно: в семействе, хочу не богатством осчастливленным быть, но осчастливить по мере сил и способов ту, с которой судьба соединить меня определила; сам же я счастлив, когда любят чисто, прямо, непритворно – одним словом: все или ничего – до мнений и пересудов людей мне дела нет, я ни во что ставлю их мнения, Вы, может быть, их уважаете, и я не стану спорить, судить, и поступаете по-своему. В заключение я должен Вам сказать, что Вы, жертвуя собой для совершенного моего счастия, рискуете потерять светские удовольствия, ибо судьба обрекла меня жить в отдалении от света, и, признаюсь, я не люблю суету – я привык жить в небольшом кругу добрых людей и совершенно следую правилу Цезаря: лучше в деревне быть первым, чем в Риме последним.

Кажется, давно пора кончить. Уже светло. Ты спишь, ангел души – ах, не возмущайся, не бери пример с меня.

Да осенит тебя Небесный Царь своим кровом. Моя ли ты, я не знаю, но кто запретит мне любить тебя? – да я и не люблю… точно, не люблю, а обожаю – ты достойна этого. Боже! дай мне силы перенести, чего ожидаю и ожидать должен.

Не медлите ответом. Если не можете сказать, напишите, а потом истребите сии строки»[13].

Александра Андреевна