Только безумцы могут изменить мир: искусство и безумие - Ламберто Маффеи

депрессивных периодов, сопровождающихся поведенческими или интеллектуальными отклонениями, которые мы называем безумием, могут иметь отношение к творческому процессу – они были известны давно и упоминаются уже у Аристотеля. Связь между творчеством и безумием фактически восходит к отрывку из аристотелевского канона, известному как Проблема XXX[9]:

«Почему все неординарные личности, занимающиеся трудом философским и политическим, художественным и литературным, имеют меланхолический темперамент, проявляющийся у некоторых с такой силой, что они становятся подвержены патологическим состояниям, причиной которых является меланхолия?»

Этот отрывок цитировали и другие философы: Сократ, Платон, Эмпедокл. Читая их труды, становится ясно, что все они были личностями весьма своеобразными, частенько ловили на себе подозрительные взгляды, а во многих случаях – если говорить о Сократе, например, – расплачивались за свои убеждения собственной жизнью.

Шекспир размышляет о безумии в пьесе «Сон в летнюю ночь» (акт V, сцена I), вкладывая в уста герцога Тесея следующие слова:

У всех влюбленных, как у сумасшедших,

Кипят мозги: воображенье их

Всегда сильней холодного рассудка.

Безумные, любовники, поэты —

Все из фантазий созданы одних[10].

Поэт хочет донести до нас мысль, что безумие может стимулировать творческие способности, стать двигателем искусства, пробудить мечты и фантазии. Рассудок же склонен демонстрировать лишь ледяное здравомыслие.

Многие мыслители рассуждали о различных аспектах безумия, среди них, безусловно, и Мишель Фуко с великолепной книгой «История безумия в классическую эпоху» (1988). Я процитирую только одно предложение: «Путь от просто человека к человеку истинному лежит через человека безумного»[11].

«Почему все неординарные личности, занимающиеся трудом философским и политическим, художественным и литературным, имеют меланхолический темперамент, проявляющийся у некоторых с такой силой, что они становятся подвержены патологическим состояниям, причиной которых является меланхолия?»

Аристотель, «Проблемы»

Артюр Рембо[12] писал, что поэзия может возникнуть только из сознательного расстройства всех чувств, из потребности кричать, петь; я бы даже сказал: исторгать звуки, слова, знаки, цвета, которые спрятаны глубоко внутри человеческого естес-тва, – все это действует как терапия, помогающая человеку жить дальше.

3. Психические заболевания и творчество: Франко Базалья

Первым психиатром, проявившим научный интерес к взаимосвязи психических заболеваний и творчества, был Ханс Принцхорн (1886–1933), человек многогранно талантливый, с широким кругозором, отличный знаток истории искусства. После окончания медицинского факультета психиатрической университетской клиники Гейдельберга он провел серию весьма точных наблюдений и сделал ряд статистических выкладок. Его имя было и остается широко известным, собранные им данные до сих пор приводятся в числе наиболее достоверных источников по этой теме. Его главный научный труд вышел в 1922 году и назывался Bildnerei der Geisteskranken, что можно перевести как «Пластическое искусство душевнобольных»[13]. Благодаря растущему интересу к этой работе в 1991 году она была переведена на итальянский язык, а в 2011 году переиздана под названием «Искусство сумасшедших» (L’arte dei folli).

В 1921 году профессор Ханс Принцхорн представил свои выводы на чрезвычайно успешной конференции в Вене, где присутствовали разные врачи и ученые, в том числе и Зигмунд Фрейд.

Ханс Принцхорн является пионером психопатологии, чьи выводы часто ложатся в основу анализа многих видов искусства, в частности, современного. Он писал:

«Шизофрения, безусловно, является одним из возможных способов существования человека, она не угрожает жизни, хотя и требует от тех, кто ею страдает, невероятной силы, чтобы вновь и вновь изобретать реальность и продолжать существовать в непостижимом для них мире, страдая от непонимания со стороны окружающих».

Приведенные здесь размышления психиатра кажутся мне удивительно современными, поскольку описывают ситуацию, характерную для нашей сегодняшней жизни, где человек то и дело ищет новые реалии и вынужден постоянно изобретать новые модели поведения, новые профессии, а иногда – даже новые слова и языки. Немецкое слово Geisteskranken звучит, по крайней мере, для моего уха, очень резко, и как бы намекает на серьезность своего значения – «больной разум» (или дух, нем. Geist). Возможно, мы тоже страдаем от коллективной психической болезни, которая заставляет нас сомневаться в собственном прошлом, будущем и тех ценностях, на которые мы опираемся, испытывая при этом подспудный страх, порожденный усталостью и осознанием тщетности жизни.

Может быть мир, по крайней мере современный мир, стал подобием огромной психиатрической клиники, и Ханс Принцхорн включил бы нас сейчас в свою статистику по Geisteskranken. Глобализация, подобно пандемии Covid-19, распространила повсюду вирус неопределенности и синдром поиска новой реальности, сущности осязаемой, но неуловимой, фактически не существующей как жизненная цель. Возможно, именно поэтому мы и живем в век высоких скоростей, пытаемся убежать от окружающей нас реальности.

«Шизофрения, безусловно, является одним из возможных способов существования человека, она не угрожает жизни, хотя и требует от тех, кто ею страдает, невероятной силы, чтобы вновь и вновь изобретать реальность и продолжать существовать в непостижимом для них мире, страдая от непонимания со стороны окружающих».

Ханс Принцхорн

В интереснейшей книге «Общество риска» Ульрих Бек[14] рассматривает примеры неопределенности, вызванные глобализацией и в особенности быстрым развитием технологий, он называет их примерами сконструированной неопределенности, не поддающимися контролю, потому что к ним невозможно применить теорию вероятности.

Монстры, порожденные сном разума в данном конкретном случае, – это риски нового мира, созданного технологией, т. е. нами самими.

Годы спустя Франко Базалья выскажет свое мнение о безумии, вновь обратившись к физиологии нервной системы: «Безумие – это определенное состояние человека. Оно присутствует в нас наряду с разумом».

Ученые вроде меня, изучающие мозг, согласны с этим выводом, в том числе и в свете результатов последних научных исследований.

В основе психических процессов человеческого мышления лежит активность нейронов, но те же самые нейроны отвечают и за творческие процессы, и за психическую дисфункцию, различается лишь их активность и биохимия нервной системы, а на это сильно влияют жизненные обстоятельства, в которых оказался субъект. Важно помнить, что нейроны – это не какие-то застывшие механизмы, они весьма пластичны и меняют свои функции по мере взросления человека, в зависимости от условий его жизни.

Франко Базалья (1924–1980), несомненно, гениальный и самый известный итальянский психиатр прошлого века. Он был гуманистом с широким кругозором, получил отличное образование, и под влиянием работ Мишеля Фуко и Жан-Поля Сартра[15] произвел настоящую революцию в классификации и лечении психических заболеваний. Опыт, приобретенный в психоневрологической больнице в Гориции, а затем в Триесте[16], помог ему осознать, что пациент – это личность, его нужно лечить только фармакологическими препаратами, но ни в коем случае не