Алексей Кулаковский - Невестка

Дома Бирюк до боли в спине гнулся, все наводил порядок, прихорашивал хату. Повыносил в чулан рыжую пеньку, что валялась под скамьей, сухую лозу и разную ненужную рухлядь. Два дня мозолил ладони лопатой - равнял глиняный пол.

Беспокоило только то, что в хате снова не было дров. А привезти нелегкое дело. На санках не поедешь, дорогу уже развезло, да и сколько возьмешь-то на санки. К бригадиру пойти? Так попробуй подойди к нему! Прогонит, бородатый, слова не даст сказать.

И решил тут Данила пойти на хитрость, хоть, может, после и боком она выйдет, эта хитрость. Да ведь сын приедет, не страшно!

Всем было известно, что Шандыбовичиха, жена бригадира, гонит самогонку, и много гонит, больше всех в Крушниках. И купить у нее всегда можно, только за что же купишь? Попробовать разве уговорить, чтобы взаймы уступила поллитровку? Пообещать ей хоть все свое имущество, движимое и недвижимое.

Долго Бирюк ожидал такой минуты, чтобы бригадирова жена была одна дома. Наконец дождался - Шандыбовича позвали куда-то на ужин. Лучшего случая и не придумаешь. Подошел к их хате, тихонько постучал в окно (он слышал - вот так стучат люди, когда приходят сюда за самогонкой).

Хозяйка отворила дверь и всплеснула руками от удивления:

- Что это? Не иначе волк в лесу издох! Никогда же вы к нам не заглядывали! Проходите в хату, садитесь. Если к старику моему, так нету, знаете, его дома. Но я передам, если что нужно.

- Нет, я к вам, - остановившись у порога, сказал Данила. - Сын мой днями приезжает... так сами понимаете... Надо бы встретить по-человечески, да вот нету, как говорится... - Старик бросил взгляд на шеренгу пустых бутылок, которые выстроились на полке.

- Приезжает Виктор? - удивленно переспросила хозяйка. - Вот это новость! Слышишь там? Виктор Бирюков приезжает!

- У меня вот и письмо за пазухой, - похлопал себя по груди Данила.

- Пускай его приезжает, - донесся безразличный голос из боковушки, которая служила бригадиру и конторой.

Данила знал, что это, конечно, Ольга сказала, бригадирова дочь. Она не то учетчица, не то счетовод в бригаде - никто этого толком не мог разобрать.

- Не очень мы богаты насчет того, что вы просите, - мягко заговорила хозяйка, - да уж ради такого праздника нужно поделиться.

- Спасибо вам, спасибо! - принялся повторять Данила, чуть не кланяясь хозяйке в пояс. - Мы заплатим, как приедет сын, а если хотите, я вам отработаю - корзину могу сплести или там еще что-нибудь...

- Да уж как-нибудь помиримся, - доброжелательно сказала хозяйка.

Раздобыв поллитровку у бригадирши, Данила стал подстерегать на улице самого бригадира. Вообще-то поймать его было нетрудно, он часто прохаживался взад-вперед по улице, но вот улучить момент, чтобы встретить начальство трезвым, - было почти невозможно. А говорить с Шандыбовичем пьяным - пустое дело, нарвешься на ругань, и только.

Все-таки Даниле повезло и на этот раз. Вышел он на другой день чуть свет на улицу, видит - идет Шандыбович с какой-то папкой в руках. А главное - ровно идет и шаг твердый, значит, еще не успел нигде клюкнуть. Данила ему наперерез.

- Помоги, Адам, старику, дай коня в лес съездить. В хате ни щепочки нету.

- Никому сейчас не даю лошадей! - начал отмахиваться бригадир. Отдыхают перед посевной.

- Сын у меня приезжает, Адам!

- Приедет - вот и сходите вместе, принесете хворосту.

- Так я ж не так себе... Послушай! - Данила извлек из-за пазухи бутылку.

Шандыбович остановился, делая вид, что на бутылку не обращает никакого внимания.

- Так, говоришь, сын приезжает? Тэ-эк. Ладно! Знай мою доброту! - Он привычным движением сгреб бутылку и сунул себе в карман. - Иди скажи конюху!

- Да как же ему скажешь?

- Покажи на бороду, он и поймет. Кажется, тут я один бородатый, ты ведь свою выщипываешь.

- Какая уж у меня борода, - засмеялся Данила, - три волосинки. Слушай, Адам, а може, записку какую напишешь?

- Не нужно никакой записки! - раздраженно махнул рукой бригадир. Мефодий все равно читать не умеет. Щипнешь за остатки своей щетины два раза - вот так. - Шандыбович дернул свою рыжую бороду сначала за одну половину, потом за другу. - Вот тогда он тебе уже не откажет.

Когда Данила ехал в лес, заметил, что из хаты Криницких выбежала Лариса с кистью в руках, в фартуке, густо забрызганном известкой.

"Белит хату, - подумал Бирюк. - А перед чем бы это? Рождество давно прошло, а до пасхи и Первого мая далеко. Значит, Павел приезжает".

И как-то не по себе стало Даниле от этой мысли. Криницкие всегда жили лучше, чем он, и в семье у них ладилось, и хозяйство шло хорошо. Поэтому Бирюк чуть ли не всю жизнь в душе завидовал им. Вот и теперь думалось, что если Павел и Виктор придут домой вместе, то радости у него, у Данилы, будет меньше. Павел, наверно, и одет будет лучше, и, может быть, командир он постарше, и подарков родителям больше навезет. Рядом с ним Виктор будет проигрывать. А разве его Витя хуже кого бы там ни было?

И вот хлопцы приехали. Один чуть пораньше, другой чуть попозже, но получилось так, что на улицу они вышли вместе. На радость Даниле, все увидели, что Виктор выглядел лучше и стройнее, чем Павел. У Виктора сапоги были хромовые и блестели так, что хоть глядись в них, как в зеркало. У Павла же - простые, яловые, и хоть тоже блестели, но уже совсем не тем блеском. У Вити шинель была новенькая, с ловко подогнанной спинкой, а у Павла, наоборот, не новая, со складками на спине, со старательно отчищенными, но все-таки заметными пятнами на рукавах. Что же касается воинских званий, так оба они были старшими сержантами, только у Павла погоны танкистские, а у Виктора - общевойсковые, с белыми лычками. Правда, в этом мало кто в Крушниках разбирался толком, а Данила и вовсе ничего не понимал.

Когда же в бригаде узнали о том, что Виктор привез отцу новые кирзовые сапоги и стеганку, то некоторые готовы были на руках носить такого парня.

На другой день Павел снял погоны и пошел в соседнюю МТС наниматься на работу, а Виктор еще долго ходил в полной форме. Иной раз он озабоченно советовался с отцом, как жить - оставаться дома или попытаться найти работу в районном центре. А может, податься в Минск?

У Данилы слезы навертывались на глаза, когда он думал, что снова останется один-одинешенек. Но чтобы не мешать счастью сына, соглашался на все. Жить немного осталось, как-нибудь проживется. А сыну хорошо бы иметь чистую службу. Все-таки семилетку окончил, да и в армии, наверно, учился.

И Виктор до поры до времени ходил вольным казаком. Форма на нем всегда была чистенькая, сапоги блестели. По вечерам в клубе девчата засматривались на него. Приглянулся, видно, хлопец и Ольге бригадировой, потому что в один из вечеров Шандыбович пригласил его к себе - посидеть, потолковать.