Арсений Гулыга - Кант

Панацею от всех социальных неурядиц Просвещение видит в распространении знаний. Знания – сила, обрести их, сделать всеобщим достоянием – значит заполучить в руки ключ к тайнам человеческого бытия. Поворот ключа, и Сезам открылся, благоденствие обретено. Возможность злоупотребления знанием при этом исключается. Раннее Просвещение рационалистично, это век рассудочного мышления. Разочарование наступает довольно быстро. Тогда ищут спасения в «непосредственном знании», в чувствах, в интуиции, а где-то впереди маячит и диалектический разум. Но до тех пор, пока любое приращение знания принимается за благо, идеалы Просвещения остаются незыблемыми.

И наконец, третий характерный признак Просвещения – исторический оптимизм. Идея прогресса – завоевание этой эпохи. Предшествующие времена не задумывались над самооправданием. Античность знать ничего не хотела о своих предшественниках, христианство относило свое появление на счет высших предначертаний, даже Ренессанс, выступивший арбитром в диалоге двух предшествующих культур, считал своей задачей не движение вперед, а возвращение к первоистокам. Просвещение впервые осознало себя новой эпохой. Отсюда было уже рукой подать до историзма как типа мышления. И хотя не все просветители поднялись до исторического взгляда на вещи, его корни лежат в этой эпохе.

Просветители вели непримиримую борьбу против суеверий, фанатизма, нетерпимости, обмана и оглупления народа. Они рассматривали себя в качестве своеобразных миссионеров разума, призванных открыть людям глаза на их природу, их предназначение, исправить человеческие дела и направить их по пути истины.

Просвещение не привязано к определенной хронологии. Распад феодальных отношений в разных странах происходил в разное время. Голландия и Англия опередили других в Европе. Затем настала очередь Франции. Для Германии эпоха Просвещения – XVIII век. По сравнению с Англией и Францией Германия выглядела отсталой страной, тем не менее и здесь в недрах феодального строя постепенно складывались новые, капиталистические производственные отношения. Преобладающую роль в экономике Германии играло сельское хозяйство, но и сюда проникало влияние рынка. В городах возникали капиталистические мануфактуры, росла торговля. Повсюду назревали социальные перемены.

Характерной особенностью исторического развития немецкой нации в этот период была экономическая и политическая раздробленность страны. Расчлененная на множество карликовых монархий, Германия не представляла собой единого государства. Формально существовала Германская империя, охватывавшая почти все немецкие земли (Восточная Пруссия даже номинально не входила в ее состав), но фактически каждый монарх был полным хозяином у себя дома. На лидерство в немецких делах претендовала Австрия. Возвышение Пруссии создало ей опасного соперника. Передовые умы Германии, задумываясь над судьбами своей родины, видели, что путь к ее благоденствию лежит через устранение феодальных порядков и объединение страны. Идея национального единства доминировала в творчестве просветителей, но в XVIII веке она никогда не перерастала в национализм и шовинизм. Все народы равны, как равны все люди; слыть «гражданином мира», чуждым национальной ограниченности и спеси, в интеллектуальной среде считалось модным.

Философия немецкого Просвещения формировалась под влиянием не только социальных сдвигов, но также и прогресса научных знаний. Если в экономике и политике Германия отставала от Англии и Франции, то этого не скажешь о науке. Немецкое естествознание в XVIII веке находилось на подъеме, переживая те же процессы, которые были характерны для европейской науки в целом. Накопление огромной массы фактов, расклассифицированных в предшествующую эпоху, ставило вопрос об их истолковании, о рассмотрении природы в ее живой связи, в развитии Это подготавливало почву для расцвета философии.

Преобладающим влиянием на первых порах пользовалась школа Христиана Вольфа. Он уже семнадцать лет занимал кафедру в Галле, написал ряд трудов, получивших европейскую известность, когда «солдатский король» приказал ему в течение двух суток убираться вон. Зная крутой нрав своего монарха, философ не стал дожидаться истечения предоставленного ему срока и через двенадцать часов после вручения королевского указа покинул город. Изгнание только увеличило славу Вольфа: он получил место первого профессора в Марбурге (здесь у него учился потом Ломоносов). Лондон и Париж выбрали его членом своих академий. Стокгольм и Петербург пригласили на службу; в России предполагалось открытие Академии наук, и Петр I предложил Вольфу пост вице-президента, философ вежливо отказался. Не спешил он и возвращаться восвояси. Даже после того как Фридрих-Вильгельм I его реабилитировал. Заполучить Вольфа снова в Пруссию удалось только новому королю. Фридрих II пожаловал ему титул тайного советника и положил неслыханный по тем временам оклад в 2 тысячи талеров. Вольф не принял пост в столице и попросился назад в Галле.

Возвращение Вольфа в Галле вылилось в подлинный триумф. Его встретили далеко за городом, тут же возникла импровизированная процессия. Впереди ехали на лошадях три почтальона, трубившие в свои рожки, за ними пятьдесят студентов также верхами, затем в карете, запряженной четверкой, господин тайный советник Вольф с супругой и, наконец, целый поезд экипажей с именитыми горожанами и профессорами. Когда процессия достигла центра города, грянул оркестр; музыка еще долго не смолкала в этот день.

Вольф приступил к чтению курса. Но странное дело: ломившаяся поначалу аудитория стала от семестра к семестру редеть. Некогда прославленный лектор оказался однажды перед пустыми скамьями. Почитатели Вольфа утверждали, что это свидетельство не поражения, а победы: вольфианство пустило столь глубокие корни в немецком образовании, что главу направления уже не было необходимости слушать. Противники Вольфа считали, что он просто пережил свою славу. Искусственно раздутая, она оказалась недолговечной.

По сравнению с Лейбницем Вольф сказал немного нового, а ряд идей сформулировал проще и площе. Эпитет «плоский» обычно прилагается к вольфианской телеологии, учению о конечных целях, которое приобрело у Вольфа совсем примитивные черты.

Заслуга Вольфа состояла в систематизации лейбницианской философии, он впервые в Германии создал систему, охватившую основные области философского знания. Он впервые создал и философскую школу. Вольфианцы сделали много для распространения научных знаний. Их учение получило наименование «популярной философии», поскольку предназначалось для широкой читающей публики. Вольфианцы были убеждены, что распространение образования незамедлительно приведет к решению всех острых вопросов современности. Культ разума сочетался у них с пиететом перед христианской верой, которой они пытались дать «рациональное» истолкование. Центром «популярной философии» был Берлин. Появился даже термин «Берлинское Просвещение».