Песталоцци. Воспитатель человечества - Андрей Маркович Максимов

Вообще, хороших книг из знаменитой серии «ЖЗЛ», разумеется, в разы больше, но я — о тех, что были прочитаны в юности, то есть в ту пору, когда книжное слово еще не утратило способность диктовать тебе жизненные ценности, помогающие строить собственную жизнь.

Это книги Ричарда Олдингтона о Стивенсоне и Михаила Булгакова о Мольере.

Что в них — правда, а что — вымысел?

А что правда и что вымысел, когда мы рассказываем кому-то о встрече, случившейся какую-то пару дней назад?

В общем, мы не врем, правда? Только вот тут чуть сместил акценты, тут что-то прибавил для красоты рассказа, а вот тут недосказал, дабы не портить общего впечатления. Мы ведь не предлагаем слушателю документальный рассказ о прошедшей беседе, но передаем наше общее о ней представление. Не так ли?

Когда пишешь о человеке, который родился больше двух с половиной сотен лет назад, ручаться за абсолютную «химическую точность» нельзя. Да и кто ее, эту точность анализа, может определить? Кто достоверно знает, как всё тогда было?

Конечно, в этой книге, скорее, — мое представление о человеке, которого я ощущаю как близкого и любимого друга. Все выводы, разумеется, основаны на фактах, а факты — на источниках. Но при этом я прекрасно понимаю: другой автор понял бы Песталоцци по-другому и написал бы о нем иначе.

У Пинкевича и у меня Песталоцци — разный, хотя мы пишем об одном человеке и, более того, используем одни и те же факты.

Литература о Песталоцци на русском языке весьма скудна. Но зато есть главный источник: книги нашего героя. Учитывая, что за свою жизнь этот педагог написал — внимание! — 16 томов, переведено не так уж и много. Но основные произведения существуют.

А Песталоцци всегда писал, я бы сказал, — очень личностно. Автор в его книгах не прячется, его всегда легко разглядеть. Что, конечно, упрощает задачу понимания его личности.

Не сравниваю себя, разумеется, ни с Олдингтоном, ни с Булгаковым, но не могу не размышлять над тем, почему все-таки именно их биографии повлияли на меня столь сильно. Я узнал много нового, получил большой объем информации? Без сомнения. Но больше всего, конечно, меня поразило знакомство с удивительными людьми.

Скажем, судьба и личность практически неведомого мне до книги Олдингтона писателя Роберта Льюиса Стивенсона произвела на меня такое впечатление, что я немедленно перечитал все его произведения, а потом даже написал о нем книгу для подростков, за которую получил одну из первых в своей жизни литературных премий.

Итак, моя задача — познакомить вас, дорогой читатель, с человеком, которого я воспринимаю как старшего друга, чтобы в вашей голове (а лучше — еще и в душе) остался его удивительный образ.

Ведь Иоганн Генрих Песталоцци — человек, рядом с которым жить легче и понятнее.

Иоганн Генрих Песталоцци — и педагог, и философ. Полагаю, эти две профессии связаны неразрывно: человек, который серьезно относится к воспитанию детей, не может не размышлять о сущности человека и его месте в мире.

Размышления по этому поводу швейцарского гения глубоки, интересны и оригинальны. Убедимся в этом позже.

Но самое поразительное, — насколько они актуальны. Честно говоря, это даже немного обидно: проблемы воспитания за два века не изменились вовсе.

«Я нахожу, что воспитание, каким оно в действительности является, повсюду представляет из себя невероятный хаос беспринципности и отсутствия психологического подхода. Воспитание, каким оно является повсеместно, располагает избытком приемов для осуществления отдельных (курсив мой. — А. М.) целей, но ему повсюду недостает основных средств воспитания всего человека»[4].

Это — Песталоцци. Как вам? Ощущение, что написано сегодня и про нас. Хотя словам этим две сотни лет.

Я не знаю, почему педагогические проблемы остаются неизменными на протяжении веков. Наверное, по этому поводу можно написать целый трактат. Равно как и о том, почему мир так жаждет, чтобы новые люди образовывались вопреки открытиям великих педагогов.

Однако большинство из нас — папы-мамы или бабушки-дедушки — и у нас есть выбор: прислушаться к Песталоцци или нет. Разговор со швейцарским гением для нас не может быть неважен.

И уж точно у каждого из нас есть выбор: постараться жить так, как жил он, или сделать вид, что так жить невозможно.

Честно скажу: руки чешутся о нем рассказать.

Компьютер притягивает так, будто он — шашлык с картошкой, да еще с коньяком.

Так и хочется припасть.

Итак, знакомьтесь.

Иоганн Генрих Песталоцци — гений педагогики, который сумел построить свою жизнь так, как хотел сам, вопреки, казалось бы, непреодолимым обстоятельствам.

Мы начинаем.

Часть первая. Дом

«Я должен признать, — писал Песталоцци, — что не моя смертная плоть и кровь, не животное чувство человеческих желаний, а способности моей человеческой души, моего человеческого ума, равно как мои эстетические способности, есть то, что составляет человеческое в моей природе, или, что все равно, мою человеческую природу»[5].

Вот такая у нас задача: понять человеческую природу величайшего в истории педагога. Воспитателя человечества.

Ничего себе задачка! Но, без сомнения, интересная.

Природа эта человеческая начала оформляться в родительском доме Песталоцци. С него и начнем.

Героев книг серии «ЖЗЛ», без сомнения, объединяет одно обстоятельство: все они когда-то родились.

Иоганн Генрих Песталоцци появился на свет 12 января 1746 года в Цюрихе.

Формальная фраза… Ан нет… В ней заключена весьма серьезная информация, необходимая для понимания нашего героя. Хотя, казалось бы: ну, родился человек в городе… И что? Большое дело! Кто только в городах не рождался…

Но это глубоко современный взгляд. В конце XVIII века в Швейцарии тот, кто появился на свет в городе, уже имел преимущество лишь потому, что он — житель мегаполиса, а не деревни. Город имел власть над селом иногда бóльшую, чем помещик над крепостными. Чуть позже мы об этом подробнее поговорим.

Городской житель — уже почти знатный человек вне зависимости от того, сколько крейцеров позванивает у него в кармане. И когда в школе подростки подтрунивали над Песталоцци, считая его недостаточно богатым, они все равно относились к нему принципиально лучше, чем к крестьянским детям. Просто по праву рождения.

То, что Песталоцци — городского жителя — всю жизнь так, я бы сказал, — решительно волновала судьба крестьян, что он им помогал и столько для них сделал — чего, например, стоит создание народных школ — это, конечно, чудо, на которые столь богата судьба нашего героя. Впрочем, чуть позже попробуем хотя бы приблизиться к его разгадке.

Также важно, что наш герой родился не в каком-нибудь швейцарском городе,