Уроки истории - Андрей Владимирович Фёдоров

чиновников звали мандаринами. Потом с этими знаниями по интеллектуальным играм типа «Что? Где? Когда?» щеголял, выигрывая игру за игрой. И это только единственный пример, насколько сильным педагогом он был.

Но, тем не менее, Никита Константинович так и не стал моим учителем. Мне нужен такой, кто потянет за собой и мотивирует. Он же был уверен, что я и сам хорошо справляюсь, поэтому меня не нужно готовить к олимпиадам, не нужно заниматься со мной факультативно. Это, конечно же, был большой минус, сыгравший со мной определённую злую шутку, так как реальный уровень моих знаний падал год от года из-за видеоигр и неправильных друзей, толкавших меня в омут с алкоголем, наркотиками и дворовыми драками, когда мне на самом деле нужны были библиотеки и грамоты победителя различных конкурсов.

Правда, один раз Никита Константинович таки предложил себя в качестве куратора и руководителя научной работы для конкурса «Шаг в будущее». Но тему он, увы, предложил, мягко говоря, странную: сходства и различия Древней Спарты и Сталинского СССР. Я грезил Второй Мировой, на худой конец Атлантидой, а он мне предлагал делать научную работу по теме, в которой я вообще не понимал, что, как и о чём там можно написать. Ну серьёзно, большие ли сходства были у Спарты и СССР времён Сталина? Если, конечно, колхозников, не имевших паспортов до 1974 года считать сродни закрепощённым илотам, то только так. В остальном я не скажу, что Спарта с Советским Союзом времён Сталина имела хоть какие-то общие точки соприкосновения, чтобы к такой работе в принципе приступать.

Но худшее, что потом произойдёт, это был его уход на пенсию за год до моего выпуска. Вот это точно меня ужаснуло до глубины души, потому что к новым педагогам привыкать – это танталова мука. Как ни старайся, не привыкнешь, если с людьми по жизни тяжело контактировать. И коли Никита Константинович был по-своему, повторюсь, хорошим учителем, то та фифа, что появилась после него, вызывала во мне одно только уныние. С ней моей любимой забавой стала привычка подлавливать её на незнании собственного предмета. То у неё французский План XVII перед Первой Мировой станет Планом XVIII, то с датой ошибётся, то определение неточное даст. Намучился я с ней знатно, но и посмеялся над этой глупышкой от души!

А ведь если бы знал, что Никита Константинович уйдёт через год, то сам бы уже давно перешёл из десятой в шестую школу. Там хоть был ориентированный на гуманитарные дисциплины класс, а у нас только физмат и два обычных. И мне ещё хватило ума пойти в физмат, слушать по восемь часов математики и пять физики, когда должно быть восемь русского и пять истории. Вместо этого моего любимого предмета было всего два часа, и с этим я непосредственно связываю падение уровня моих знаний в равной степени с остальными фактами, мешавшими постигать историю. В физмат же пошёл, ибо там уровень знаний средний якобы даже по гуманитарным предметам был выше, если верить нашей тогдашней учительнице английского. Сейчас понимаю: зря я её послушал. А в то время хотел как лучше. Вот и сидел я в результате на уроках физики, не понимая, чем мне по жизни пригодится знание механики и оптики с акустикой, когда постигать я должен эпоху Великих Географических Открытий. Короче говоря, к ЕГЭ по истории я подходил с весьма плачевной базой, и результат ожидался соответствующий.

***

Ещё одна проблема у меня возникла с олимпиадами. Собственно, здесь и будет заключаться корень всего зла при сдаче ЕГЭ. И если с городским этапом олимпиад у меня никогда не возникало никаких проблем, то на области появилась одна и очень серьёзная. Я вдруг осознал, что знание каких-то фактов, определений и дат не значит ничего, учитывая, что самым сложным, важным и оцениваемым наиболее высоко заданием на олимпиадах были эссе по истории. А их я писать и не умел.

Хотя точнее как сказать не умел? Лично мне всё нравилось. И каждый раз, когда получал за эссе ноль баллов из тридцати или сорока, очень сильно удивлялся, а какого чёрта?! Один раз даже пошёл оспаривать результат на комиссию. Тему для эссе дословно уже не помню, но называлась она примерно так: «Почему Гитлеровской Германии не удалось разъединить народы СССР во время войны?» Я и написал, что в национальных соединениях Вермахта и СС служило очень мало солдат в сравнении с Красной армией. Это была связано с тем, что в СССР активно пропагандировался интернационализм и дружба народов, поэтому этносы страны Советов чувствовали себя единой семьёй. Так как в то время я ещё не был антисоветчиком, написать, что кого-то насильно гнали в бой, а совок являлся тюрьмой народов, не мог априори. Вот что в итоге могло пойти не так?

В апелляционной комиссии меня встретил тощий мужчина средних лет с кудрявыми волосами, задрипанным свитером и в очках с широкой линзой. По совместительству был доцентом кафедры истории. На мои претензии по поводу эссе он отвечал:

– Ну вот была на Западной Украине УПА… – мол, что я на это отвечу?

Спрашивать в ответ изумлённое: «И что?!» – не стал, чтобы не выглядеть глупым. Спорить также было бесполезно: кто я такой в сравнении с университетским преподавателем истории? Единственное, что я точно знал, в лучшие годы численность УПА не превышала пары сотен тысяч человек в отличие от шести миллионов украинцев, сражавшихся на стороне РККА за общую для всех народов СССР Родину вполне добровольно. Как по мне, в принципе называть в качестве примера УПА было смешно. Он бы ещё пару тысяч чернокожих в Вермахте, собранных из французских военнопленных, назвал в качестве примера, доказывающего, что в нацистской Германии не было расизма. Для меня в принципе это не выглядит серьёзным аргументом, а факт расизма в Германии является чем-то аксиоматическим, нежели теоретическим. Так было и с единством народов СССР в войну.

В итоге я ушёл ни с чем. О причинах фиаско думаю до сих пор. Может быть, мне не хватило фактической базы? Может быть, оказался недостаточно упорен? Никита Константинович вообще утверждал, что в областном центре наших учеников из моего родного небезызвестного захолустья всегда стабильно заваливают на олимпиадах. Мой куратор и одновременно научный руководитель на олимпиаде вообще сказала, что меня в рассуждениях постоянно несёт не туда, куда надо. Какой ответ был правильным, думайте сами.

Я же к одиннадцатому классу стоял перед нелицеприятным фактом того, что с эссе на исторические темы всегда пролетал, а они в несколько изменённом виде были главными в части С