Иван Серов - Записки из чемодана

Выполняя волю Кремля и Лубянки, Серов делал всё, что служило достижению цели. Если требовалось — умел быть и хитрым, и вероломным: его «фирменный конек» — заманивание врагов в ловушку. (Так были обезврежены лидеры польского, украинского, а впоследствии — и венгерского сопротивления.)

Не собираюсь оправдывать или осуждать нашего героя: как уже сказано, он был человеком своего времени. Команды Серов привык не обсуждать, а выполнять, за что, собственно, и был ценим руководством.

В его записях упоминается о нескольких десятках встреч со Сталиным, не считая множества телефонных разговоров. Вождь народов действительно высоко ставил Серова. Не зря, отправляясь в 1943 году на фронт (в первый и последний раз!), подготовку поездки он поручил именно ему.

И это было отнюдь не самым тяжелым заданием! Сталин регулярно давал Серову команды разной степени сложности; о многих — подробно рассказывается в записках.

После победы Сталин сознательно оставил его в Германии: уполномоченным НКВД-МВД и заместителем Главноначальствующего в Берлине. Ему поручалась важнейшая миссия: поиск ученых-ядерщиков, их оборудования и чертежей, демонтаж и вывоз в СССР предприятий немецкой промышленности. Во многом усилиями Серова было восстановлено производство баллистических ракет, налажены поставки в СССР ядерного топлива, создано первое советское оружие массового поражения.

А когда в 1952-м забуксовала «стройка века» — возведение Волго-Донского канала — Сталин послал Серова руководить работой на месте и… Через 3 месяца канал был сдан!

Образ практика-профессионала, этакого технократа от спецслужб, здорово пригодится Серову после смерти Сталина. Стремящийся к власти Хрущев доверял ему: сказывалось многолетнее, еще с довоенной Украины, знакомство.

После ареста Берии в отличие от большинства своих коллег по МГБ-МВД Серов не только не будет уволен или арестован; напротив — в феврале 1954 года он возглавит новое ведомство — Комитет госбезопасности при Совете Министров. Еще прежде — его, едва ли не единственного из заместителей Лаврентия Павловича, привлекут к операции против собственного шефа.

Свою преданность новому генсеку Серов сумеет продемонстрировать не раз. Осенью 1956-го он был первым, кто вылетел в мятежный Будапешт, а затем лично руководил операцией «Гром» и задержанием членов «контрреволюционного правительства» Имрё Надя.

В июне 1957-го, во время первого заговора против Хрущева, Серов сделает всё, чтобы отстоять генсека: сотрудники КГБ вместе с военными и МВД будут спешно свозить в Москву рядовых членов ЦК КПСС со всей страны.

Наградой за верность стала опала. Сначала, в 1958-м, Серова отправили руководить военной разведкой ГРУ. В 1963-м, в результате хорошо спланированной провокации, окончательно вычеркнули из номенклатуры и предали остракизму. До конца дней Серов будет слать письма в ЦК, добиваясь восстановления звезд и партбилета…

Наверное, Серов был не совсем удобным человеком, еще старой, сталинской закалки. Прямой и жесткий, он не считал нужным отмалчиваться или лебезить. Да и характер у него тоже не отличался сахарностью, врагов плодил налево-направо. Это хорошо заметно и в мемуарах; очень часто он не стесняется ни в оценках, ни в эмоциях.

К началу 1960-х — к разгару оттепели — Хрущев успел благополучно избавиться от всех соратников сталинского призыва; их место занимали теперь новые фавориты — рьяные, молодые, пластичные. На их фоне Серов смотрелся точно старомодный, громоздкий славянский шкаф посреди легкой пластиковой мебели; метафора вполне уместная, учитывая, что прототип майора Федотова из «Подвига разведчика» — легендарный Николай Кузнецов, агент-боевик 4-го управления НКВД, а одним из организаторов этого управления был не кто иной, как Серов.

Неудивительно, что «дорогой Никита Сергеевич» так легко отказался и от старого соратника, едва представился повод: рядом с ним не должно было остаться никого, кто помнил бы об участии в массовых репрессиях и унижениях, которым будущего борца со сталинизмом регулярно подвергал Сталин.

Сам Серов считал свою опалу результатом тайной спецоперации КГБ. Это являлось для него обидным вдвойне; многими своими успехами Лубянка была здорово обязана ему.

При Серове КГБ начал превращаться в профессиональную спецслужбу, где главное — не кулаки, а мозги. Огромных успехов достигла внешняя разведка. Полностью было покончено с вооруженным сопротивлением на Западной Украине и в Прибалтике. По-новому заработала контрразведка. Нельзя не отметить, наконец, и огромную работу по реабилитации сталинских жертв, проведенную чекистами; кстати, именно Серов был в числе инициаторов массовых реабилитаций.

Между тем, современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, черно-кровавыми красками. Его реальные заслуги и успехи почти не известны широкой аудитории, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.

Как ни странно, гораздо выше историков оценивали Серова авторы детективов. В культовом романе бондианы «Из России с любовью» профессиональный британский разведчик Ян Флеминг вложил в уста своего героя следующий пассаж, явно отражающий настроения Запада середины 1950-х:

«Серов, Герой Советского Союза и талантливый ученик создателей ЧК, ОГПУ, НКВД и МВД, во всех отношениях был более крупной фигурой, чем Берия… Генерал армии Серов вместе с Булганиным и Хрущевым правит страной. Возможно, наступит тот день, когда Серов будет стоять выше всех на сверкающей вершине власти».

Какой только «клюквы» и откровенного вранья не понаписано про Серова. В культовой книге «Большой террор» профессора Роберта Конквеста сообщалось, например, что он лично руководил казнью маршала Тухачевского и других военачальников, хотя в момент описываемых событий Серов даже не мыслил о чекистской карьере.

«Среди всех главных героев террора он выделялся как самый пылкий приверженец „крупномасштабных сцен“», — утверждал, в свою очередь, перебежчик из ГРУ Владимир Резун (псевдоним — Виктор Суворов), перечисляя эти «крупномасштабные сцены»: расстрел польских офицеров в Катынском лесу, пытки главарей власовской РОА и лидеров венгерской революции 1956 года.

Всё здесь — ложь от первой до последней буквы. К катынскому расстрелу Серов никакого касательства не имел. С власовцами — да, боролся, организовывал операции по зачистке прифронтовой полосы, однако ни единого факта, что он лично пытал пленных, — не существует. Равно как и нет свидетельств, что Серов в Будапеште избивал вождей революции: всю работу с путчистами проводили уже венгерские органы безопасности, причем Серов пишет, что он-то как раз противился насилию над арестантами.