Элла Сагинадзе - Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы

Ознакомительный фрагмент

Общественное мнение никогда не бывает единым – оно всегда сегментировано и представляет собой широкий спектр суждений. Под общественным мнением я подразумеваю не только мнение так называемого образованного общества, т. е. людей, обладавших определенным культурным уровнем и стремившихся к политическому влиянию, но и сферу публичной коммуникации в целом. При этом я учитываю, что с появлением массовой прессы указанная сфера принимает все более безличный и опосредованный характер[17].

Сложно найти такой аспект деятельности Витте, который не служил бы объектом научного анализа: число посвященных сановнику работ насчитывает не одну сотню названий, и литература продолжает прибывать[18]. О беспрецедентной открытости Витте общественному мнению говорили еще его современники[19]. Некоторые советские исследователи также отмечали нестандартный подход министра финансов к общественному мнению. К примеру, И.Ф. Гиндин утверждал, что до Витте экономика не удостаивалась столь пристального внимания общественности. Ученый особенно подчеркивал роль всеподданнейших докладов министра и дискуссии в обществе относительно их содержания[20]. Подобным образом и известный американский специалист Т. фон Лауэ делал акцент на новаторском подходе министра финансов к подготовке всеподданнейших докладов: они были написаны так, чтобы побудить общественность к обсуждению того или иного мероприятия Министерства финансов[21].

Бесспорно, самый большой вклад в изучение научной проблемы, поднимаемой в книге, внесли Б.В. Ананьич и Р.Ш. Ганелин. Они уделили пристальное внимание публицистической деятельности сановника и его попыткам формировать общественное мнение с помощью печати[22]. К примеру, в работе «С.Ю. Витте – мемуарист» подробно исследуются дискуссии вокруг дальневосточной политики 1904–1905 годов[23]. Ученые наглядно показали, как сановник руками близких к нему публицистов вел «газетные войны» с оппонентами. Витте пытался опровергнуть обвинения противников в развязывании им Русско-японской войны и стремился создать свою версию событий. Помимо мемуарных свидетельств и периодической печати авторы привлекали архивные материалы, в частности переписку графа с личным секретарем, его литературными агентами. Вместе с тем большинство сюжетов, связанных с образом реформатора в глазах общественности, вписаны в общий контекст повествования[24].

Среди новейших научных исследований отмечу диссертацию С.В. Самонова о восприятии экономического курса министра финансов (1892–1903 годы) в общественном мнении[25]. По мысли этого автора, борьба Витте за симпатии общественного мнения привела не только к «пропагандистскому» эффекту (на что рассчитывал сановник), но и к повышению внимания общества к государственной политике в целом[26]. Хотя этот вывод представляется значимым, отмечу, что Самонов использует довольно грубую классификацию газет, разделяя прессу на две большие части: либеральную и консервативную. Хронологически работа ограничена пребыванием Витте на посту министра финансов.

Недавняя монография Ф.У. Вчисло фокусируется на образе Витте, созданном в мемуарах сановника[27].Ученый стремится понять сознание эпохи, уделив основное внимание личности героя, его приватной жизни, эмоциям, пристрастиям и переживаниям. Исследование основывается и на материалах российских архивов, и на документах из Бахметевского архива Колумбийского университета. Обильно и удачно Вчисло привлекает корреспонденцию, а также редко использовавшиеся мемуары родственников сановника, проливающие свет на некоторые аспекты формирования его личности. Автор использует и работы иностранных журналистов, до сих пор мало востребованные российскими исследователями. Взгляд на министра как на частного человека, а не как на политическую функцию с вытекающим из этого акцентом на оценку его государственной деятельности, несомненно, ценен.

В книге я буду опираться на материалы всех упомянутых исследований. Тем не менее из приведенного выше обзора научных трудов нетрудно заметить, что взаимоотношения Витте и общественного мнения не были предметом специального исследования. Исключение представляют работы Ананьича и Ганелина, однако эти авторы анализировали тактику самого Витте в работе с общественным мнением. Отношение публики к министру не входило в их исследовательский фокус. В упомянутой диссертации Самонова, непосредственно посвященной общественному мнению о министре финансов и его экономическом курсе, рассматривается только период активной государственной деятельности Витте, а также анализируется по преимуществу лишь периодическая печать, что явно недостаточно. Внимание исследователей фокусировалось на восприятии только государственной деятельности сановника.

До недавнего времени тема образов власти воспринималась в историографии как второстепенная по сравнению с событиями «большой политики» и оценкой «достоверных исторических фактов». Большое влияние на отечественных историков оказала работа профессора Колумбийского университета Р. Уортмана[28].Для обозначения своего исследовательского подхода ученый использует понятие «сценарий», чтобы охватить комплекс символов и ритуалов, избираемых монархами для репрезентации базового мифа царствования. Он обращает внимание исследователей на важность изучения образов крупных государственных деятелей. Особо отмечу монографию Б.И. Колоницкого об образах императорской семьи в годы Первой мировой войны[29]. Хотя труд Уортмана и стал для этого автора импульсом к изучению репрезентаций, у него иной подход. По мнению Колоницкого, вопрос об образах политических деятелей не должен ограничиваться изучением только роли «сценаристов»: не меньший интерес представляет реакция «зрителей»[30]. Иначе говоря, анализ того, как воспринимались те или иные образы, представляется не менее важным, чем механизм их создания. Подход Колоницкого представляется мне наиболее плодотворным.

Министр, в отличие от императора, не был сакральной фигурой: если в отношении царя нередко существовала строгая цензура, то в отношении бюрократа была возможна большая откровенность. Безусловно, большинство современников никогда не встречали графа лично. Но, реагируя на злободневные политические события, публика обсуждала Витте и в газетах, и на улице, и в кофейнях, и в пивных, и в гостях, и в лавках, и дома, и в театральных фойе… Наверняка те представления, которые у нее складывались, отличались как от оригинала, так и от желаемого самим реформатором представления о нем. Обращение к образам отставного министра дает исследователю уникальную возможность взглянуть на общество, которое только-только пережило трансформацию и пытается приспособиться к новому миропорядку, найти в нем свой статус и новые возможности для себя.

Выбранный исследовательский фокус позволит затронуть очень разные вопросы: проблему формирования общественного мнения и тех факторов, которые на него влияли, роль слухов и прессы в этом процессе. Наконец, он поможет лучше понять, что представляло собой русское общество на изломе эпох, какие вопросы волновали его, какие политические предпочтения его раскалывали, – более того, имело ли оно силы, чтобы вмешиваться в публичную сферу. Обращение к образам Витте позволит по-новому взглянуть и на контекст реформ, и на массовое сознание в кризисную эпоху.

Перед историком, наметившим для себя цель изучить общественное мнение, возникает главный вопрос – источников. В основу моего исследования положено изучение прессы Санкт-Петербурга и Москвы, т. е. наиболее важных изданий, которые читались по всей стране[31].Помимо этого, привлекаются крупнейшие газеты Юго-Западного края, Киева и Одессы, где Витте получил образование и начинал свою карьеру.

На рубеже XIX–XX веков тиражи российских газет значительно выросли. Исследователи условно делят прессу этого периода на две большие группы: «качественную» и «массовую»[32]. Каждая имела свою аудиторию. «Качественные», или «солидные», издания находили читателей среди образованной публики; «массовые» газеты, как правило, были рассчитаны на более широкие слои населения. Из «качественных» газет я рассматриваю следующие: петербургские «Новое время», «Санкт-Петербургские ведомости», «Биржевые ведомости», «День»; московские «Русское слово», «Московские ведомости», «Русские ведомости»; сюда же относятся «Киевская мысль» и «Одесские новости». Кроме того, я использую журналы П.Б. Струве «Русская мысль» и Б.Б. Глинского «Исторический вестник». Важной вехой в развитии прессы был Манифест 17 октября 1905 года, позволивший создать легальные политические партии. В связи с этим я использую в первую очередь печатные органы партии кадетов («Речь»), московских октябристов («Голос Москвы»), черносотенцев («Русское знамя», «Земщина», «Гроза»), киевских националистов («Киевлянин»). «Массовая» пресса представлена популярными столичными газетами («Петербургским листком» и «Петербургской газетой»)[33], а также крупнейшей провинциальной газетой подобного рода («Одесским листком»). В целом издатели таких газет пытались угодить своему читателю, гнались за сенсационностью, собирали городские сплетни. Публиковались и материалы о насущных городских проблемах, частные рекламные объявления. «Массовые» издания были рассчитаны на те слои населения, которые относительно недавно приобщились к чтению периодики, – на мещан, грамотных рабочих и крестьян.