Владимир Мерзляков - Легион «белой смерти»

— К сожалению, господа, я ничем не могу вам помочь. Вы же видите, в каком я положении, — парировал Марк, стоя перед ними в костюме Адама, прикрывая руками известное место. (Ночь была очень душная, и он спал обнаженным).

Ему позволили сесть на кровать, надеть нижнюю рубашку и брюки, в заднем кармане которых были шифрблокноты.

— Итак, полковник, мы ждем вашего решения, — строго произнес тот же сотрудник.

Посмотрев на стол, где среди оставленных для камуфляжа вещей (этюдник, палитра, масляные краски, кисточки, начатая картина и пр.) как доказательство его «невинной» ночной работы лежала среди чистых листков бумаги запись принятой из Центра депеши, разведчик ответил:

— Позвольте мне выполнить еще одну обязательную после сна процедуру.

При этом он указал рукой на туалет и изобразил непреодолимое желание зайти туда по естественной надобности. Ему разрешили.

Спустив в унитаз находившиеся при нем шифрблокноты, он вернулся.

— Что же вы надумали? — последовал вопрос.

— Думать мне нечего. Я действительно ничего не знаю и полагаю, что произошло недоразумение.

— Это ваш окончательный ответ?

— Да, окончательный.

— В таком случае, полковник, пеняйте на себя, мы объяснили ваше положение.

Сотрудники ФБР, уступив место находившимся в коридоре трем лицам, остались стоять около двери в качестве наблюдателей. Новыми лицами оказались работники отдела иммиграции и натурализации, предъявившие ордер на арест, подписанный начальником нью-йоркского отдела службы иммиграции и натурализации. Начался обыск, который продолжался около двадцати минут и был не очень тщательным. Марку предложили одеться и упаковать вещи. Он взял со стола еще несколько листков бумаги и в их числе черновую запись принятой из Центра депеши и стал чистить этюдник и палитру, стирая масляную краску. (Эти бумажки он также спустил в унитаз. Однако до других вещей, изъятых из тайников, добраться не смог, и они попали в руки противника).

Пробило восемь часов утра. Здоровенный детина из службы иммиграции и натурализации одел Марку наручники. Все стали спускаться вниз. У подъезда стояла машина. Марка усадили между двух сотрудников, его вещи положили в багажник.

В Нью-йоркском отделе службы иммиграции и натурализации Марка сфотографировали и сняли отпечатки пальцев. Через четыре часа его вывели из помещения снова в наручниках, посадили в машину и отвезли на аэродром в Нью-Джерси, откуда на двухмоторном самолете доставили в город Макаллен штата Техас. С аэродрома сразу же направились в лагерь для перебежчиков через границу с Мексикой. Было примерно пять часов тридцать минут утра 22 июня, когда машина с сотрудниками, сопровождавшими Марка, подошла к воротам лагеря. Территорию лагеря опоясывала ограда четырехметровой высоты на трубчатых опорах, сделанная из толстой стальной сетки и оплетенная колючей проволокой. За оградой рядом с конторой лагеря стоял одноэтажный дом, построенный из бетонных блоков на четыре камеры: две — для нескольких человек и две — одиночные. Все они были пусты.

Марка посадили в одиночную камеру под номером пять. В ней стояли койка, занимавшая всю ширину камеры под окном, маленький стол, стул; умывальник и унитаз были пристроены к выступу в углу комнаты у входной решетчатой двери. Окно было зарешечено стальными прутьями.

Охрану несли офицеры пограничной службы: один — в помещении, другой — на вышке, а еще один исполнял роль разводящего, заменяя первых двух на время обеда и ужина. Команды сменялись через каждые восемь часов.

Окинув взглядом новое жилище, Марк разделся и лег. Его одолевала усталость от только что пережитого и сильной жары: термометр в камере показывал 35 градусов по Цельсию. Он закрыл глаза и заставил себя не думать о случившемся, чтобы сберечь силы, снять нервное напряжение, успокоиться. Рисуя в своем воображении картины милой его сердцу подмосковной природы, он постепенно расслабился, забылся и уснул.

В двенадцать часов Марка разбудил охранник. Принесли обед. При виде еды Марк почувствовал, что сильно проголодался. Подкрепившись, он хотел было лечь отдыхать, но в камеру вошли двое. Они приказали Марку встать, одели ему наручники и вывели на улицу. Яркое южное солнце слепило глаза. За оградой лагеря виднелись грунтовая дорога и цитрусовая плантация.

Его привели в контору лагеря. За письменным столом небольшого, скромно обставленного кабинета сидел в белой рубашке с короткими рукавами и расстегнутым воротом мужчина среднего роста и возраста, довольно плотный, с багровым упитанным лицом. Слева от него стоял молодой сотрудник службы иммиграции и натурализации.

Марку предложили сесть в углу кабинета, где стоял привинченный к полу стул. На окне кабинета была решетка, под потолком работал вентилятор.

— Это ваши документы? — обратившись к Марку и помахивая паспортом на имя Коллинза, спросил сидевший чиновник.

Марк кивнул головой.

— И вы утверждаете, что являетесь Мартином Коллинзом?

— Я ничего не утверждаю, — спокойно ответил Марк.

— В таком случае расскажите: кто вы? как вас зовут? кто ваши родители? где вы родились? в каком подданстве состоите? когда и каким путем прибыли в Соединенные Штаты? где жили? чем занимались? на какие средства существовали?

Выпалив все это и приказав молодому сотруднику приготовиться к записи, он откинулся на спинку кресла и, пристально глядя на Марка, стал ждать.

Ответа не последовало. Марк сидел спокойно, выбрав предметом наблюдения голову допрашивавшего, мысленно представляя, как бы он стал ее рисовать.

— Что же вы молчите? — последовал вопрос. Не дождавшись ответа, следователь встал и властно приказал:

— Коллинз, встаньте!

Подойдя к Марку, он продолжал:

— Вы что, не понимаете меня? Кажется, я выражаюсь вполне ясно, а вы, насколько мне представляется, достаточно образованный человек, чтобы понять, где вы находитесь и как должны себя вести. Учтите, здесь не развлекательный клуб, где можно подурачиться, а важное государственное учреждение, располагающее возможностями для установления любой истины. Поэтому не советую играть в молчанку. Это ни к чему хорошему не приведет. Вам понятно это?

— Вполне, — ответил Марк.

— Вот это другой разговор, — обрадовано заметил следователь и спросил:

— Начнем с небольшого: кто вы такой? как ваше действительное имя?

Выждав некоторое время, как бы собираясь с мыслями, Марк выпрямился и, глядя прямо в глаза следователю, спокойно, но твердо заявил:

— Согласно уголовно-процессуальному кодексу Соединенных Штатов, насколько мне известно, обви