Королевы второго плана - Сергей Владимирович Капков

Приглядывайтесь к облакам,

Прислушивайтесь к птицам,

Прикладывайтесь к родникам,

Ничто не повторится.

За мигом миг, за шагом шаг

Впадайте в изумленье.

Всё будет так – и всё не так

Через одно мгновенье.

– Любовь Сергеевна, как вы отмечаете дни рождения?

– Не отмечаю вообще. Когда жили с Георгием Николаевичем, праздновали дни рождения сына, а к себе гостей я никогда не собираю. Ну, поздравляют люди, звонят, а мне уже ничего не хочется. У меня и посуды-то много нет.

Меня беспокоит только судьба внучки, судьба молодого поколения, вас – молодых. Если бы мне позволили, я бы обратилась ко всей планете: «Люди, опомнитесь, остановитесь. Что вы делаете? Живем так мало. И для чего разрушать эту жизнь? Зачем убивать? Ну, радуйся ты цветочку, листочку, береги свой дом. Ты же живешь-то мгновение!» Я не могу пройти мимо, когда просят милостыню. Муся Виноградова меня всегда одергивала: «Потом же сама занимать будешь!» Ну и что? Если сидит инвалид или старушка нищая, как можно не подать ей? Копейка в кармане – отдам копейку, двадцать рублей – отдам двадцать. И Муся отдаст. Мы так воспитаны. Я не могу пройти мимо мусора в метро – нагибаюсь и поднимаю, а люди, наверное, думают: вот тетка какая-то ненормальная. Мне больно, когда беспорядок, когда мусорят, плюются. Меня с детства приучили подметать дорогу, ухаживать за деревьями, убирать снег. Лошадка пройдет, нагадит – мы собирали это для удобрения. А кого сейчас это волнует?

– Насчет «ненормальной тетки» вы явно погорячились. Неужели кто-то может вас не узнать?

– Узнаюˊт, куда деваться. Выйти на улицу невозможно. Все подходят, обнимают, что-то говорят. На днях какая-то женщина отдала мне огромный букет, как я ни сопротивлялась. А тут ездила за лекарством, и вдруг подбегает роскошный мужчина в шляпе и целует руку. Даже неудобно стало. Молодежь переглядывается, шепчется. Но я со всеми здороваюсь. Для меня эти встречи – большое счастье, они дают много сил, здоровья и радости. А чего еще добиваться? Не звания важны, а признание народа.

– Актрисы говорят, что не понимают вашего поведения. Как можно останавливаться с каждым, кто захочет пообщаться, подержать за руку?

– Да, они даже одергивают меня. Ну а как я могу не отреагировать? Особенно после катастрофы, в которую мы попали с Майечкой Булгаковой. Это был 1994 год, нас везли на концерт, и машина врезалась в столб. Водитель, молодой парнишка, и Майя погибли, а я очень долго лежала в больнице с переломами. Об этом много писали, люди всё это знали, и теперь постоянно спрашивают, как я себя чувствую. А затем рассказывают свои радости-горести. Звонят. И откуда телефон достают? Они считают, что это для них подарок, если я с ними поговорю. Но на самом деле это они для меня подарок! С человеком обязательно надо поговорить.

Я еще не потеряла способности радоваться. А если я радуюсь, если удивляюсь, значит, я еще живой человек. Только так надо жить. Если можешь сделать добро – не скупись. Можешь руку подать – подай. Цени каждое мгновение!

Нина Агапова

– Нина Федоровна, здравствуйте! Как настроение? Какие новости?

– Пока живу. Хотя этой зимой подумала: пожалуй, хватит… И вдруг Собянин подкинул доплату к пенсиям всем заслуженным артистам в Москве. Стало интересно: на год или на всю оставшуюся жизнь? Даже испугалась, неужели я такая меркантильная?! В общем, решила: поживу еще.

– Так у вас стимул появился, чтобы узнать!

– Да, чисто из любопытства.

Телефонные разговоры с Ниной Федоровной были традицией. Мы познакомились в Ярославле на первом в моей жизни кинофестивале «Созвездие». В 1995 году там высадился колоссальный десант киноартистов: все поколения, от кумиров 1930-х до звезд 1990-х. Посчастливилось записать несколько аудиокассет интервью. А с Ниной Агаповой завязалась дружба более чем на двадцать пять лет. Когда Нина Федоровна ушла на покой и уединилась в своей однушке на Большой Черкизовской, я заезжал к ней примерно раз в году – в январе (отметить Новый год) или в июне (после ее дня рождения, который она перестала отмечать).

– Нина Федоровна, что захватить?

– Водку мы с тобой в прошлый раз не допили, купи мне по дороге сигареты!

Такой диалог состоялся в июне 2021 года, когда мы решили посидеть в честь 95-летия актрисы. Выглядела она прекрасно, перемещалась по квартире стремительно, жаловалась только на непреходящую депрессию. Она устала жить. Друзей не осталось, мужа и сына она похоронила давно, внук обосновался в загородном доме и навещал бабушку крайне редко, внучка – в Австралии. От работы Агапова отказалась сама. Телевизор и газеты остались ее спутниками. И депрессия. Но во время встреч и бесед Нина Федоровна оживала, шутила, от мрачных мыслей избавлялась. Так продолжалось до ноября 2021-го…

* * *

Однажды юной солистке русского народного хора Нине Агаповой погадал по руке слепой. «Натура ты одаренная, – сказал он. – Сейчас у тебя есть работа, но скоро у тебя будет шанс учиться в институте… Творческом. Не упусти! И будет твоя фамилия известной…» Девушка усомнилась в словах слепого, но тот для убедительности назвал месяц ее рождения. Вот и не верь после этого в чудеса!

Нина задумалась. Что у нее впереди? О чем она мечтает, к чему стремится?

А что позади? Тяжелое детство, больной отец, война…

Родители были родом из одной деревни, из-под Коломны, рано приехали в Москву на заработки. Мать в четырнадцать лет устроилась на ткацкую фабрику, отец торговал в частном магазине. Вскоре они поженились, а потом на семью посыпались беды: отец заболел туберкулезом, эту же болезнь обнаружили и у старшего сына Владимира. В доме смеялись редко, хотя отец был веселым и остроумным человеком. Жили очень трудно, нуждались.

Отец умер в августе 1945-го. Надо было спасать Владимира, но врачи разводили руками. На консилиуме профессор вынес окончательное решение: «Никакая операция не поможет. Я отказываюсь от этого больного». Но его ассистентка вышла с Владимиром в коридор и сказала: «Мне неловко было не согласиться с мнением профессора при нем, но я думаю иначе. Вы небезнадежны. Я помогу». Не прошло и года, как она провела сложнейшую операцию, благодаря которой Владимир Федорович прожил еще почти полвека.

В отличие от брата, Нина никогда не была оптимисткой. Она постоянно сомневалась в себе, в своих способностях, хотя