Василий Ардаматский - Ардаматский Василий - Перед штормом

— Ну вот, всё становится ясно. Евреи! Конечно, евреи! Кто, кроме них, мог напечатать такую гадость?! — И, помолчав, продолжал: — Старая еврейская стратегия! Сначала спровоцировать безобразия, а потом изображать из себя благородных либералов. — И приказал Ламсдорфу: — Если эту цитату будут печатать у нас, непременно дайте и это уточнение насчёт принадлежности газеты богатому еврейству. Но я хочу немедленно знать, — выкрикнул он, — какая из наших газет захочет это перепечатать!

Спустя несколько лет дворцовый комендант генерал Воейков свидетельствовал, что 9 января за домашним ужином царь произнёс тост в честь великого князя Владимира, назвав его спасителем трона. Великий князь при этом рыдал от счастья и клялся, что за трои он, не задумываясь, отдаст свою жизнь.

Царь, услышав это, усмехнулся:

— Жизнь всё-таки побереги, пригодится.

Вот так, по-семейному, добродушно поговорили они за ужином, а в это время в больницах умирали раненые…

Теперь мы знаем, как всё это было по одну сторону баррикад. А что же большевики? Пытались ли они предотвратить гибельное для людей шествие к Зимнему дворцу? Некоторый свет на положение и действия РСДРП в то время проливает письмо секретаря Петербургского комитета, ответственного агитатора С. И. Гусева В. И. Ленипу, посланное 5 января 1905 года.

«…Забастовал Обуховский, Семянниковский, мастерские Варшавск[ой] ж. д., как говорят, Патронный завод и Новое адмиралтейство. Положение с проклятым Гапоном, который приобрёл большую популярность благодаря тому, что ему разрешают свободно устраивать собрания рабочих (в неск[олько] тысяч) и говорить там не только профессионального характера речи, а также и политические…

Этот о. Гапон — несомненнейший зубатовец высшей пробы. Хотя прямых данных к тому не имеется, но уже один тот факт, что Гапона за его речи не арестуют и не высылают… говорит лучше всяких данных. Кроме того, о. Гапон не упускает случая, чтобы так или иначе дискредитировать с. — д…. О. Гапоном увлекаются не только старые рабочие, но даже сознательные рабочие с.-д., даже организованные рабочие, больше того, даже некоторые интеллигенты из с.-д. организаций допускают мысль, что о. Гапон — «идеалист». Теперь положение таково, что или «идеалист» из охранного отделения, или с.-д.

…Необходимо обратить в органе особенно серьёзное внимание на разоблачение всех и всяческих буржуазных авантюристов и сознательных и бессознательных обманщиков, необходимо на ряде примеров из истории с.-д. выяснить постоянное и непременное предательство буржуазии по отношению к пролетариату, нужно неустанно везде и всюду напомнить, что «освобождение рабочих должно и теперь быть делом только самих рабочих». Нужны на эту тему брошюры, статьи, листки (хотя бы в оригинале разослать большевистским] комитетам]) и т. д. и т. п. Это — положительно важнейшая задача дня. Нужно выяснить, что «полное, последовательное и прочное» осуществление демократической] республики и социальных требований] наш[ей] программы-минимума невозможно без революции, нужно показать, что з[авод]ские рабочие давно поняли необходимость самостоятельных рабочих партий, и т. д.

Эти мысли, а также разоблачение Гапона и борьба с ним будут положены в основу спешно организуемой памп агитации. Приходится двинуть все силы, хотя бы и пришлось их ухлопать целиком на стачку, п[отому] ч[то] положение обязывает спасать честь с.-д. Спешно нужны люди, которые могли бы заместить нас, т. к. движение обещает разрастись до грандиозных размеров…

Р. 8. События развиваются с страшной быстротой. Гапон революционизировал массу. Забастовка расширяется и, вероятно, станет всеобщей. На воскресенье Гапон назначил шествие к Зимнему дворцу для подачи петиции с требованиями], вполне соответствующими] программе-минимум (политич. части). Гапон предполагает, что будет 300 000 ч., и предлагает запастись оружием. Личность Гапона не выяснена. Вероятно, это наивный идеалист, которым пользуются все и, думаю, особенно реакционная клика. Не могу писать сейчас больше. Ряд документов, резолюций и подробные сведения напишу сегодня ночью».

В далёкой Женеве Владимир Ильич с тревогой следил за событиями на родине.

«…Сердце сжимается страхом перед неизвестностью, — писал он, — окажется ли соц. — дем. организация в состоянии взять хотя бы через некоторое время движение в свои руки. Положение крайне серьёзное. Все эти дни происходят ежедневные массовые собрания рабочих во всех районах города в помещениях «Союза русских рабочих». Перед ними улицы целые дни наполнены тысячами рабочих. Время от времени социал-демократами произносятся речи и распространяются листки. Принимаются они в общем сочувственно, хотя зубатовцы и пытаются устраивать оппозиции. Когда речь коснётся самодержавия, они кричат: «Это нам ни к чему, самодержавие нам не мешает!» А между тем в речах, которые произносятся в помещениях «Союза» зубатовцами, выставляются все соц. — дем. требования, начиная с 8-часового рабочего дня и кончая созывом народных представителей на основах равного, прямого и тайного избирательного права. Только зубатовцы утверждают, что удовлетворение этих требований не обозначает свержения самодержавия, а приближение народа к царю, уничтожение бюрократии, отделяющей царя от народа.

Социал-демократы говорят также и в помещениях «Союза», и речи их встречаются сочувственно, но инициатива практических предложений исходит от зубатовцев. Несмотря на возражения соц. — дём., предложения эти принимаются…»

Лучшие большевистские агитаторы Петербурга в эти дни вели работу во всех отделениях гапоновского общества. В обсуждавшуюся на гапоновских собраниях наивномонархическую петицию им удалось включить требования созыва Учредительного собрания, 8-часового рабочего дня, политических свобод. Но главные усилия большевиков были нацелены на то, чтобы не допустить народного шествия и возможного кровопролития. Листовка ПК РСДРП «Ко всем петербургским рабочим», выпущенная 8 января, была последней попыткой удержать рабочих от неразумного шага.

«Такой дешёвой ценой, как одна петиция, хотя бы и поданная попом от имени рабочих, свободу не покупают. Свобода покупается кровью, свобода завоёвывается с оружием в руках, в жестоких боях.

Не просить царя, и даже не требовать от него, не унижаться перед нашим заклятым врагом, а сбросить его с престола и выгнать вместе с ним всю самодержавную шайку, — только таким путём можно завоевать свободу. Много уже рабочей и крестьянской крови пролито у нас на Руси за свободу, но только тогда, когда встанут все русские рабочие и пойдут штурмом на самодержавие, только тогда загорится заря свободы.