Вадим Парсамов - Декабристы и русское общество 1814–1825 гг.

Ознакомительный фрагмент

Указание Н. М. Дружинина на связь документа с программой Ордена русских рыцарей представляется весьма существенным, и мы к нему еще вернемся. Пока же заметим, что атрибутация «Проекта» крайне затруднительна прежде всего из-за общности излагаемых в нем идей. Текст отражает не только и даже не столько взгляды отдельного лица, сколько настроения, широко распространенные в обществе. Анализируя содержание этого документа, Дружинин справедливо отметил «печать крайней незрелости политической мысли», соединяющей «без всякого разбора и системы» хозяйственные и политические факты, отсутствие «ясной программы государственных преобразований» и т. д. Из этого историк делает вывод, что «проект выражает мнение фрондирующей части российского дворянства <…> По существу эта фронда нисколько не посягала на основные устои социально-политического порядка; более того, в ее ламентациях против бюрократизма и “равенства” обнаруживались явные черты феодальной реакции; “дух времени”, влияние буржуазных тенденций сказывались только в настойчивом подчеркивании идеи общего блага, в стремлении укрепить государственную власть на базе общественного мнения и в неясной мысли о необходимости единого цельного правительства»[283]. Такая неопределенность политических воззрений, по мнению Дружинина, и могла быть присуща М. Ф. Орлову в 1808 г. Гипотеза ученого, к сожалению, не может быть подтверждена документально, однако кандидатура Орлова представляется наиболее предпочтительной.

В эпоху Александра I обращение частного лица к императору с государственными проектами было широко распространенным явлением. Между тем далеко не всегда такие проекты получали огласку. Чаще всего они оседали в недрах Императорской канцелярии и лежали там до тех пор, пока к ним не проявляли интереса историки. Что же касается рассматриваемого нами документа, то он широко распространялся в многочисленных копиях. Резкость содержащихся в нем суждений делала невозможным его прохождение через цензуру, но это лишь подогревало общественный интерес к нему. По жанру это не проект, а скорее открытое письмо Александру I, написанное в напряженно-эмоциональном стиле. Царь в данном случае является лишь формальным адресатом. Главная цель, преследуемая автором, – подогреть недовольство внутренней и внешней политикой Александра I, приведшей к Тильзитскому миру.

Из содержания документа явствует, что он создан в той среде, в которой популярны были национально-патриотические воззрения Жозефа де Местра. Автор «Проекта» впадает в пафос гневного пророчества, окрашенного в эсхатологические тона, вскрывает и бичует язвы общества: «Время, в которое я осмеливаюсь призывать внимание Вашего Императорского Величества на обозрение польз народа, коего Вы отец, – так начинает неизвестный автор свое обращение к царю, – может быть, последнее, которое Вам остается для избежания ужасного и неизбежного падения, которое угрожает Отечеству и его главе, как и последнему из его подданных»[284]. «Ужасное и неизбежное падение» – это, конечно, революция, о неотвратимости которой в России не раз говорил Местр. В эту «бездну», по мнению автора «Проекта», Россию «ввергли неопытность, надменность, невежество и всеобщее развращение». Примерно те же причины указывает и Местр: «Потребность в деньгах дошла до крайности; тем не менее роскошь нимало не уменьшается, хотя излишества оной и невероятная беспечность толкают эту страну к неизбежной революции. Обеднение и нравственное падение дворянства суть истинные причины той революции, свидетелями коей мы являемся»[285]. Сближает Местра и анонимного автора «Проекта» также резкое неприятие иноземного засилья: «Изгоните, государь, сию силу иноплеменников, которые, подобно вранам, в день горести питаются язвами Вашего государства и собираются для пожирания наших трупов»[286] (Ср. у Ж. де Местра о русских: «Французский гений подчинил их, подобно человеку, оседлавшему лошадь»[287] Само по себе это сопоставление мало что дает – неприязнь к иностранцам в то время в России была почти всеобщей. Однако дальше автор, как представляется, ближе подходит к идеям сардинского посланника: «Вы ничего не должны ожидать, как от настоящих россиян; составьте один состав с Вашею нациею, присвойте себе ее дух, будьте сильны ее силами, бодрственны ее бодростью. Гордитесь ее славою; и благодарность народов возможет еще поставить Вас наряду с величайшими нашими монархами»[288].

Противопоставление Александра I и русского народа часто встречается в письмах Местра: «Император в глубине сердца чувствует неистребимое презрение к устройству своей державы. Он не доверяет своим подданным; сии последние видят это и недовольны тем, чему сами же являются источником. Здесь он не на своем месте, он совсем не русский, подданные безжалостно судят его, а он, в свой черед, не доверяет им и охотно полагается на верность иностранцев»[289]. Но вывод, который делает из этого Местр, прямо противоположен выводу автора «Проекта»: «Не царскому дому надлежит слиться с нацией, а напротив, сия последняя должна подняться до него»[290].

Если взгляды неизвестного автора «Проекта» и Ж. де Местра на внутреннее положение России в основном совпадают, то в оценке внешней политики они существенно расходятся. Прежде всего, это касается Тильзитского мира, который для анонима, как и для большинства русских, – безусловное зло. Отношение Местра к Тильзиту не было столь однозначным. Сардинский посланник признавал его вынужденный характер: «Мир стал необходимостью. Сего требовали от императора и благоразумие, и любовь к народу своему. Он ничем не изменил долгу перед Европой; напротив, Европа обманула его; вот уже шестнадцать лет, как она из собственных рук кормит пожирающее ее ныне чудовище»[291]. Автор «Проекта» считает, что не союзники изменили России, а наоборот, Россия «уже не имеет союзников, потому что она им всем льстила или запутала тщеславным выказыванием своих сил и потом оставила, нимало не сберегая и выгоду»[292].

Сопоставление сочинений Местра с содержанием «Проекта», несмотря на отмеченные различия, позволяет отнести их к единому идейному пространству. Автором «Проекта» не мог быть кто-то из екатерининских вельмож, хотя о царствовании Екатерины II говорится с одобрением как о времени побед и успехов, а Александру I с упреком припоминается его «торжественное обещание управлять по законам и сердцу августейшей бабки Вашей». В «Проекте» восхваляется деятельность Негласного комитета и либеральные реформы, с которых Александр начал свое царствование. Оказавшиеся в этот момент не у дел екатерининские зубры в штыки встретили нововведения первых лет царствования молодого царя, а Негласный комитет окрестили «якобинской шайкой».

Конец ознакомительного фрагмента