Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - Монах Лазарь (Афанасьев)

Ознакомительный фрагмент

Старца из удобного корпуса, построенного Желябужским, перевели в другой, подальше от ворот. Его обязали ежедневно ходить в храм к службе, что он охотно, хотя часто с трудом исполнял.

«Повинуясь воле начальства как воле Самого Господа, — говорится в житии отца Леонида, — старец собирал свои слабеющие силы и с ударом колокола выходил из кельи. Но чудное было в то время зрелище. Его шествие в храм Божий походило на шествие триумфальное. Народ с нетерпением ждал его появления. При его выходе из кельи многие повергались пред ним на землю, все старались принять от него благословение и поцеловать его руку… Небольшое пространство от кельи до церкви старец проходил между двух стен народа не менее получаса, шутя отгоняя палкою слишком теснившихся к нему. У правого клироса, где становился старец, собирались огромные толпы народа»132.

Иеромонах Анатолий вспоминал, что примерно за год до кончины старца он поступил в Оптину и хотел отсюда идти на Афон. Отец Макарий не советовал ему этого делать, сказав: «Живи в скиту по-афонски, тогда и скит будет для тебя Афоном». Но он пошел к старцу Леониду с тою же просьбой и от него также получил отказ, и не однажды. Но вот, заметив, что послушник (имя его было Арсений) упорствует, обнял его, прижал к своей груди и сказал: «Арсеньюшка! Что же ты делаешь? Вот ты уйдешь на чужую сторону, а отец твой тут умрет без тебя. Каково тебе будет, когда ты услышишь об этом?». Послушник заплакал и пал старцу в ноги, прося прощения.

В июне 1841 года отец Леонид в последний раз побывал в Тихоновой пустыни, где по его благословению строили новую трапезную. Там он так и сказал, что больше не приедет, так как не доживет до зимы. В другом случае назвал и месяц своей смерти — ноябрь. Внешне ничто не говорило о скорой кончине старца — он все также сидел и плел пояски, принимая братию. Но в первых числах сентября он занемог, почувствовал сильную боль в правом боку, в животе большое затвердение и скопление мокрот в груди. Лекарей он к себе не допускал и не принимал лекарств. В праздники Рождества Богородицы и Воздвижения Креста Господня были службы у него в келии, причем он, поддерживаемый братиями, мог только кадить и петь величание. 15 сентября старец был особорован, — в этом чине участвовали настоятель Тихоновой пустыни отец Геронтий (ученик отца Леонида), игумен Антоний (брат отца Моисея, настоятель Малоярославецкого Николаевского монастыря), старец Макарий, а также игумен Варлаам (прибывший в скит «на покой» с Валаама) и монахи Гавриил, Иоанн, Иосиф.

С этого времени отец Леонид начал прощаться с братией, давая на память кому книгу, кому икону или еще что-нибудь. 28 сентября старцу было так плохо, что над ним пропет был канон на исход души. Многие плакали. Прослезился и сам старец и сказал: «Дети! Если у Господа стяжу дерзновение, всех вас к себе приму. Я вас вручаю Господу. Он вам поможет течение сие скончати; только вы к Нему прибегайте. Он сохранит вас от всех искушений. А о сем не смущайтесь, что канон пропели. Может быть, еще раз шесть или семь пропоете»133. Канон был пропет восемь раз. С 15 сентября до дня своей кончины 11 октября старец не принимал пищи, употребляя лишь немного воды. Конечно, он часто прибегал к причащению Святых Христовых Таин (за этот же срок — 12 раз).

С 6 октября отец Леонид уже не вставал. «Помолитесь, чтобы Господь сократил мои страдания», — просил он братию. Келейник его, послушник Иаков, когда остался наедине со старцем, пожелал, чтобы тот сказал ему что-нибудь на пользу. Отец Леонид, взглянув на икону, перекрестился и произнес: «Благодарю Тебя, милостивый Создателю мой Господи, что я избежал тех бед и скорбей, которых ожидает грядущее время; но не знаю, избежите ли вы их». 11 октября около 10 часов утра старец начал повторять: «Слава Богу! Слава Богу!..». Затем сказал: «Ныне со мной будет милость Божия». «Спустя час после этих слов, — говорится в житии, — старец начал более веселиться духом и радоваться сердцем и хотя испытывал тяжкие телесные страдания, но, уповая на будущие воздаяния, не мог скрыть ощущаемой им духовной радости, и лицо его начало более и более светлеть. Заблаговестили к вечерне. Старец благословил ученикам своим читать малую вечерню, но до конца не мог выслушать оную. Когда он велел прекратить чтение, ученик его, вышеупомянутый послушник Иаков, умиленно сказал: “А прочее, батюшка, вы, верно, будете править там, в соборе святых отец?” — так как наступало празднование памяти святых отец Седьмого Вселенского Собора… Умирающий старец несколько раз воззвал: “Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Тебе, Господи!”. И вопрошавшим его давал богомудрые, исполненные великой пользы ответы»134. Отец Леонид скончался в 7 часов 30 минут пополудни.

Тело старца стояло в соборном храме три дня. Смертного запаха не было. Прощание с покойником проходило необыкновенно умилительно: хотя в монастырях нет обычая целовать умершего, прощающиеся со слезами непрерывно целовали руки старца, теплые, как у живого. Он был погребен близ Введенского собора, за южным приделом святителя Николая. На памятнике, отлитом из чугуна, читались следующие надписи: 1. «Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти; но блажени умирающие о Господе: ей, почиют от трудов своих». 2. «Памятник сей покрывает тело почивающего о Господе с миром иеросхимонаха Леонида (Льва), понесшего благое Христово иго в монашестве 46 лет; родом был из Карачевских граждан, по фамилии Наголкин». 3. «Уснул сном смерти в надежде воскресения и жизни вечныя. Оставил о себе память в сердцах многих, получивших утешение в скорбях своих». 4. «Скончался 11 октября 1841 г.; всего жития его было 72 года». 5. «Памятник сей воздвигнули усердие и любовь к нему»135.

«Любезного нашего батюшки отца Леонида уже не стало с нами, — писал отец Макарий, — Тело его сокрыла от нас мать сыра земля, а душа отошла верно в руце Божии… Вы верно поскорбите о нашем сиротстве, но вместе и утешитесь духом о его покое, который он, несомненно, обрящет по милосердию Божию… Видно, время, назначенное для него Божиим определением, приспело, и надобно было разлучиться душе от плоти, освободиться от здешних скорбей и болезней и перейти к вечному покою… Нельзя сомневаться, чтобы он не удостоился получить милость от Господа, и верно будет ходатайствовать о нас,