Отто Коцебу - Путешествия вокруг света

Ознакомительный фрагмент

Когда мы в первый раз пересекли Северный тропик, то открыли один ящик с говядиной, но противный запах принудил тотчас бросить ее за борт. Сегодня, проходя во второй раз через этот тропик, открыли другой ящик с говядиной и ящик с капустой; поскольку запах был только затхлый, то из этого мяса и из капусты сварили похлебку, чтобы за офицерским столом судить о качестве этих припасов. Мы все нашли, что в крайности их можно употребить в пищу, но вкус их весьма противен; наш врач объявил, что они, содержа полусгнившие частицы, не могут быть здоровы[75].

3 июня. В 4 часа утра под 31°49 с. ш., 159°45' в. д. была поймана береговая птица, которая проворно пожирала даваемых ей тараканов; через несколько часов ее пустили на волю; мимо нас беспрестанно пролетали большие стаи морских птиц, между которыми было особенно много тропических. С полудня цвет воды удивительно переменился, а в 4 часа пополудни она была так мутна, что я, предполагая близость мели, велел бросить лот, но не мог достать дна и на 100 саженях. Доктор Эшшольц, ежедневно в полдень измерявший температуру морской воды на поверхности, нашел ее теперь на 2 1/2° [1,40 °С] холоднее, нежели в полдень; это послужило нам доказательством, что глубина моря с полудня значительно уменьшилась и что мы, вероятно, находились вблизи какой-нибудь неизвестной земли, которой из-за окружающего нас густого тумана не могли увидеть.

Ночью вода получила опять свой обыкновенный цвет. На следующий год я надеюсь исследовать эту страну с большей подробностью[76].

13 июня на широте 47° с. мы были настигнуты жестоким штормом от NW, продолжавшимся 12 часов и принесшим такую стужу, что куски льда падали с парусов на палубу; такая внезапная перемена температуры была для нас тем чувствительнее, что мы в продолжение нескольких месяцев непрерывно имели 24° тепла [30 °С]. С того времени, как оставили параллель 33° с., мы беспрестанно были окружены густым туманом.

18 июня, по нашему счислению, мы должны были быть вблизи Камчатки и, когда туман в 4 часа пополудни рассеялся, увидели берег в зимнем облачении. «Рюрик» находился теперь в небольшом отдалении от мыса Поворотного, и, так как погода прояснилась, я надеялся на следующий день достичь Петропавловского порта.

19 июня на рассвете направили мы курс при попутном ветре к Авачинской губе; день был ясный, берега Камчатки представляли великолепное зрелище: величественно лежали перед нами подымавшиеся до облаков остроконечные Камчатские горы, покрытые снегом вершины которых блестели в солнечных лучах. Приблизившись около полудня к Авачинской губе, мы увидели на высокой скале телеграф в полном действии; это зрелище нас чрезвычайно удивило, ибо в прежние времена на Камчатке и не помышляли о таких полезных новшествах[77].

С телеграфа на большом расстоянии виден приближающийся корабль, об этом немедленно извещают коменданта Петропавловского порта, который, таким образом, может заранее послать навстречу кораблю гребные суда с якорями и канатами; в узком входе в Авачинскую губу они бывают весьма полезны и нужны. Мы увидели идущий к нам на помощь баркас, но достигли губы при помощи ветра, который, однако, внезапно утих; так что нас принуждены были потихоньку буксировать в порт, где мы бросили якорь в 12 часов ночи.

Лейтенант Рудаков, уже два года исправляющий здесь должность начальника, выехал к нам навстречу и благосклонно обещал принять на себя заботу об удовлетворении всех наших потребностей. Как в губе, так и в порту все имело еще зимний вид, и мы тщетно искали зеленое местечко: нынешняя зима была, как уверяют, необыкновенно продолжительна. На другой день я нашел долготу порта по хронометрам 158°44'30'' в. Истинная его долгота, по наблюдениям астронома Горнера, составляет 158°48'20'' в. Такая небольшая разность в показаниях моих хронометров служит доказательством, что на верность всех определенных по ним в этом плавании долгот вполне можно положиться.

Я не стану описывать Камчатку, поскольку это делали до меня многие путешественники, скажу только кое-что о моем пребывании здесь. Первой моей заботой было починить корабль, весьма много потерпевший; особенно сильно у него была повреждена медная обшивка. Для удовлетворения этой потребности лейтенант Рудаков отпустил нам еще вполне годную листовую медь, оставшуюся от старого корабля «Диана»[78]. Медная обшивка нашего корабля, вероятно, не могла бы так скоро повредиться, если бы она была хорошего качества, но стокгольмские купцы, доставившие ее для «Рюрика», как видно, не позаботились об этом. С того времени, как я был здесь с капитаном Крузенштерном, на Камчатке произошли многие полезные перемены, и это надо приписать преимущественно распорядительности лейтенанта Рудакова.

15 июля корабль был готов к выходу, и мы ожидали только попутного ветра; весь экипаж был совершенно здоров, исключая второго лейтенанта Захарьина, который в продолжение всего путешествия страдал от болезни. Недостаток в офицерах был для меня весьма чувствителен, потому что мне пришлось стоять на вахте попеременно с лейтенантом Шишмаревым; такой тягостной корабельной службы нельзя требовать от начальника подобной экспедиции, поскольку он и без того имеет довольно дел. Это путешествие для открытий, конечно, первое, которое счастливо совершено только двумя офицерами. Болезнь заставила лейтенанта Захарьина остаться на Камчатке, и теперь мне предстояло затруднительное плавание в Берингов пролив только с одним офицером, но это отнюдь не заставило меня колебаться, так как рвение лейтенанта Шишмарева, равно как и мое, нимало не ослабело.

Вызывала печаль только невозможность полностью осуществить задуманное, так долго занимавшее мое воображение, ибо что могли мы совершить в Беринговом проливе, если один из нас всегда должен был оставаться на корабле? Естествоиспытатель Вормскиолд выразил желание остаться здесь, чтобы предпринять исследования по части естественной истории на Камчатских горах; я поручил его покровительству лейтенанта Рудакова.

Поскольку экипаж мой, состоявший только из 20 матросов, был недостаточен для предприятий в Беринговом проливе, то я получил по моей просьбе из местной команды еще 6 матросов, которых обещал привезти назад в следующем году. Российско-американская компания отпустила со мною одного алеута. Такая прибавка семи человек к экипажу была нам впоследствии весьма полезна.

Глава VIII. Плавание от Камчатки к Берингову проливу и оттуда к о. Уналашке