Комплект книг Дианы Машковой - Георгий Гынжу

А я как заложницу схватил в охапку Настю. Мы заигрались – как будто девчонки преступницы, а мы полицейские и ловим их.

– В комнату их! Быстро в комнату, пока не сбежали!

Мы поволокли девчонок в их спальню, а по дороге велели другой девочке, Полине, стоять на шухере, пока мы будем разбираться с «воровками». В общем, дотащили девчонок и кинули их на кровать – у них кровати были соединены, получалась как бы одна двуспальная.

– Наказать их!

– Воровки должны быть наказаны! – Я совсем разошелся. – Вы обязаны подчиниться закону.

Я велел им снять джинсы и переодеться в подходящую для наших целей одежду. Юля полезла в шкаф, нашла там какую-то розовую ночнушку. Но я велел ей убрать куда подальше эту порнографию. Тогда она снова полезла в шкаф и переоделась в пижамку. Просто офигенную! Белые штанишки из тонкой ткани, немного прозрачной, и такое прикольное поло без рукавов, тоже белое, в голубую полоску. Я с тех пор ее обожал, эту пижамку, особенно после того как обнаружил, что через нее девочку очень удобно ласкать. В общем, как первый раз увидел Юлю во всем этом, так чуть не выскочил из штанов. Она блондинка с густыми волосами, очень прикольными, и у нее красивые голубые глаза. В общем, они обе переоделись, мы снова уложили их на кровать, а сами легли сверху – конечно, прямо в одежде. И так лежали, гладили их, трогали грудь и все остальное, до чего могли дотянуться. Целовались. Короче, «наказывали». Я просто задыхался от счастья и вседозволенности. Две красивые девчонки, прямо в баторе посреди бела дня!

– Все, меняемся, – прохрипел я, – хочу допросить теперь другую!

И мы менялись партнершами. Это было очень круто!

Вот после того случая с «полицией» все у нас понеслось. Я практически перестал ночевать у себя в комнате по выходным, дожидался, когда все уснут, и осторожно перебирался в спальню к девчатам. Из-за этого меня ненавидели все ночные питалки, особенно одна из них. Мы ее звали Наталкой и обращались на «ты». Почему-то сразу завязались такие панибратские отношения. Она вечно приходила проверять пацанов – не спалось ей – и каждый раз видела одну и ту же картину: меня нет.

– Гынжу опять в женской комнате? – бушевала она.

– Да. – Иван тут же с удовольствием меня сдавал.

– Понятно!

И Наталка шла вытаскивать меня от девчат. Откуда она меня только не доставала – из-под кровати, из шкафа, с подоконника, с карниза…

– Как ты находишь места, Наташ? – восхищался я.

– Вот так, жизнь научила. – Она брала меня за шкирку и выводила вон, к себе в комнату.

А я шел за ней, кривляясь и горланя на весь коридор:

– Ну че ты меня бьешь, Наташк?! Ну, не надо, все, хватит, отстань!

Она только вздыхала в ответ на мои актерские выходки. Ничего не говорила и даже пальцем меня не трогала. А я корчился и вскрикивал, как от ударов, устраивал всем ночное веселье.

Наталка, кстати, появилась у нас внезапно, пришла на замену сумасшедшей «библиотекарше». Была у нас такая питалка выходного дня, которая подрабатывала еще и библиотекарем в баторе. Это была, наверное, единственная воспитательница, от которой мы тащились, когда она на нас орала. Она старалась изо всех сил, воспитывала нас, а мы ржали так, что просто по полу катались. Это было реально очень смешно! Мы всегда приходили к ней в библиотеку в пятницу после учебы за очередной порцией маразма. Причем обязательно нужно было сесть на диванчик – это было самое крутое место, а кто не умещался там, тот страшно переживал. Хотя и на полу было весело. И вот мы рассаживались, а она начинала свое выступление. Каждый раз шаблонно, строго одно и то же.

– Вот ты, Гынжу! – Она смотрела на меня. – Скоро выйдешь из детского дома и кем ты будешь?

– Не знаю. – Я заранее улыбался.

– Никем!

Я начинал ржать. А она как ни в чем не бывало продолжала:

– Ты, Никита! – Она переводила взгляд на моего друга и сбавляла обороты. – Ну ты-то ладно, Никитка. Из тебя, может, еще что и выйдет.

– А вот ты, – она оборачивалась к Димону, – выйдешь отсюда и кем ты будешь?

– Никем? – Дима вовсю развлекался.

– Правильно! Тоже никем!

И так она всех нас перебирала, не забывала никого. Вещала, не обращая внимания на гогот.

– А Сашка, – говорила она, – а Сашка не растет! Не развивается! Так и останешься маленькой среди всех.

Унижала нас, как только могла. Но мы не обижались, а реально угорали, потому что она такую ерунду несла! Всем приписывала хреновое будущее. Тоже мне, Ванга.

Однажды я случайно спалил, как она отчитывала Люську – ту самую, которая «Отсос Петрович». Люська опоздала на два часа – пришла в десять вечера, хотя должна была вернуться в восемь. А я в это время спрятался в игровой у девчат – хотел подглядеть за ней, как она переодеваться будет. Сижу, значит, за креслом, Люська заходит, к ней подбегает другая девочка, Даша, и говорит:

– Люся, Люся, тебя там библиотекарша ищет! Сейчас тебе вообще будет капец.

– Нормально, – говорит Люська спокойно, – я ей все объясню.

Но тут в комнату залетает наша библиотекарша и орет дурным голосом:

– Явиииилаааась, – и бросает Даше: – А ты немедленно выйди из комнаты!

И начинает отчитывать Люську. Она вечно нам в пример приводила свою собаку, кобеля, которого звали Дарий. Говорила, что он гораздо умнее нас.

– Даже мой Дарий знает слово «нельзя»! – орала она как подорванная. – У него есть понимание, несмотря на инстинкт.

– При чем тут это? – Люська стояла вся красная.

– При том! Я ему говорю: «Нельзя эту сучку!» – и он понимает. Сразу отходит. А у тебя даже этого нет! Ты к любому кобелю бежишь!

– Хватит уже.

– Не хватит! – Библиотекарша повышала децибелы. – Ты шлюха! Тебя надо в исправительную колонию. Я все сделаю для того, чтобы ты отбыла свое наказание!

– Не надо, пожалуйста. – Люська почти ревела.

– Надо-надо! – Библиотекарша двинулась к выходу. – Прямо сейчас заявление напишу!

– Не надо! – Люся подскочила к двери и закрыла выход собой. – Я вас не пущу!

– Пустишь! Давай отходи!

– Неееет!

– Да пошла ты! – Она просто отбросила Люську и вышла.

Мне, с одной стороны, жалко Люську было, а с другой – я сидел за креслом и угорал от Дария и исправительной колонии. Вечный спектакль. Боялся только, что у меня наружу все вырвется и я начну хохотать в голос как полоумный. Кое-как сдержался, досидел до того момента, когда все ушли, и потом незаметно вышел.

И еще была одна история, связанная с библиотекаршей. Я сидел у девчонок в комнате перед отбоем – у Даши, Саши и Люси. Мы там ржали, болтали, ничего плохого вообще не делали. Потом вдруг слышу, идет библиотекарша. А деваться мне некуда. Я от греха подальше вылез в окно и повис на водосточной трубе.

– А чего это у вас окна на ночь глядя открыты?! – Библиотекарша заходит и сразу к окну.

Я замираю. Думаю: «Все, капец». А она и правда выглядывает:

– О, Гынжу!

– Ага, – говорю, – это я.

– Ну вы шалавы! – Она как набросилась на девчат. – У вас тут Гынжу, оказывается, еще и стриптиз на шесте танцует! Обнимается с водосточной трубой.

Я ржу не могу. Сидели же просто, болтали, а этой дуре чего только не мерещится.

– А ну, быстро вылезай оттуда!

Я влез обратно в комнату, просто давился от смеха, не мог остановиться. Девчата тоже уже в открытую над этой библиотекаршей ржали, а она – как будто так и надо. Понятно, что она ничего с нами сделать не может, только унижать и орать. Мы же не малыши, так просто не дадимся в руки.

Еще она меня наказывала ряженкой. Тупое наказание, ну кому в двенадцать лет на фиг сдалась эта ряженка? Мы ржали и, наоборот, любили, когда библиотекарша нас так наказывала.

– Мальчики, девочки! Второй ужин! Быстрее! Сейчас столовая закроется.

Потом поворачивается ко мне:

– А ты, Гынжу, не получишь ряженку, – еще таким голосом загробным, как будто сообщает, что я к казни приговорен, – иди к себе!

В общем, ржали мы над ней бесконечно. Наказание ряженкой это уже вообще было днище, просто полная фигня. От бессилия. Оттого, что она не могла ничего с нами сделать – ни к порядку призвать, ни по-человечески попросить. Для этого нужен