У русских за пазухой - Крэйг Эштон

почему я не мог понять.

Автобус приехал и закрыл вопрос.

3 дня спустя…

*Чих*

– Ты заболел?! – она спросила молниеносно с азартным вниманием.

Русские замечают первые признаки болезни так же остро, как персонажи в фильме о зомби-апокалипсисе. И переживают с таким же неудовольствием.

– Ну, может быть, чуть-чуть…

Тут ее лицо, мимика и голос изменились, и передо мной теперь стояла не Саша, а закаленная медсестра Александра Кровоточина из времен Наполеоновской войны. Или в ее тело вселился вечный дух русской целительницы Добродеи Пиявкодавиной.

– Кому я говорила не сидеть на холодном камне?! – спросила она риторически.

– Мне… – грустно согласился я.

Она молча подошла ко мне и приложила обратную сторону своей руки к моему лбу.

– Горячий ты, – пробормотала она, уставленно глядя мне в глаза.

«Что происходит? – думал я. – Это какой-то русский флирт? Что мне делать??»

Я только потом узнал, что кожа на задней стороне русской руки куда чувствительней, чем стандартный термометр, и способна обнаруживать широкий спектр разных инфекций.

От неожиданного женского прикосновения я невинно покраснел и решил пошутить, чтобы разрядить напряженную ситуацию.

– Может, это у тебя руки холодные, хех…

– Не думаю, – сказала она и молча пошла в ванную.

– Где у вас таблетки всякие и термометр?

– Эм-м-м… У меня нет таблетков всяких, – ответил я.

Ее недовольное замолчание было слышно из ванной.

Она грозно подошла обратно и спросила:

– Аптечки нет?

– Аптека есть! Она за углом. На Английском проспекте.

Она снова замолчала, видимо, обдумывая, дать ли бактериям все-таки доесть меня.

– Щас, маме позвоню.

Дальше началась заочная медконсультация. Мне было не слышно маму, только интонации мог уловить. В основном удивление и отчаяние. Саша передавала вопросы от нее.

– Крэйг, кашель продуктивный?

Э? Я понимал, как фабрика могла быть продуктивной, но как кашель…

Я решил отвечать просто широкими глазами, открытым ртом и слегка наклоненной головой.

– Кашель мокрый? – спросила Саша, поняв мою актерскую игру.

Я задумался. В принципе горло всегда мокрое. И кашель в горле. Значит, мокрый.

– Наверное, да, – предложил ответ я так же, как повар предлагал бы новое блюдо грозному царю.

– Ага, ага. Крэйг, а горло болит?

– Ну да, болит…

– Тогда не говори, связки повредишь, – она упрекала со злым выражением лица, будто я ее связки испортил.

– Да, мам. Ага. Ага. Щас. Крэйг, голова болит?

Уже болела. Я кивнул.

– Да, мам. Да, насморк есть. Крэйг, есть признаки воспаления в носоглотке?

Я молча кивнул.

– Да-да. Ага, щас проветрю. Поняла, спасибо, мама!

Она бросила трубку и повернулась ко мне, но я опередил ее и быстро высказал:

– Слушай, я, наверное, просто пойду приму ванну и ложусь спать.

– Нет, нельзя мыться, когда болеешь!

Интересно почему… Чтобы выделенные с потом мертвые бактерии лежали на моей коже как угроза для новых?

Она не разъяснила.

Мы молча смотрели друг на друга, пока я не понял, что мыться не буду, и не отвел свой взгляд в знак поражения.

Тут ее телефон снова загудел.

– Да, мам? О, отлично! Ага, все, поняла, спасибо, мам! – и бросила трубку. – Мама говорит, что Злата Агамемновна считает, у тебя грипп на начальном этапе.

– Ктомновна?

– Злата Агамемновна. Ее подруга со школы, главврач университетской клиники на Петроградке.

– О, понял… спасибо, – сказал я, отчасти радуясь, что мой насморк стоит таких усилий, и отчасти паникуя, что я болен серьезно, раз на мой организм столько усилий потратили и такие эксперты занялись моим кейсом. Началась легкая паника, и задурнялось мое самочувствие.

(Возможно вы думаете, что я преувеличиваю… Но, честно, не один раз, заболев, я наблюдал, как знакомый русский за один час превращал мою спальню в палату интенсивной терапии. This is all true.)

– Короче, она сказала, что тебе надо… – и дальше прочитался длинный список странных действий, зельев и растворов со страшными именами как «Наколеноцид» или «Передобогомол», чьи функции я не знал и побочки которых не мог понимать. Самым страшным было выражение «пить таблетки», ведь это твердое вещество и пить его невозможно, но я знал, что Саша не примет никаких отмазок. Лечиться надо любой ценой.

– Ты все понял? Будешь лечиться?

– *кивок*

– Смотри, делай все по списку! А то и дальше будешь болеть, локти будешь кусать.

«Странный симптом», – подумал я и кивнул еще.

Действительно, страшно болеть, когда ты за рубежом. Ты далеко от семьи (точнее, от матери) и не знаешь, что делать, и если придется к врачу пойти на анализ крови, то разговор получится примерно таким:

– Извините, здравствуйте…

– Здравствуйте! Вы натощак?

– Эм-м-м… Нет, я Эштон.

– …?

– Мое имя Крэйг.

– …?

– Извините, я уйду.

– Так вы ели?

– Эм-м-м… Я не голоден.

– …???

– Но спасибо!

– Да нет… Господи, надо же…

– Извините, если надо, я поем.

Думаю, медсестре было приятно потом вонзить в меня шприц. Хороший катарсис. Поэтому всегда было приятно, когда русские друзья занимались моим лечением.

Правда, они этим занимаются очень интенсивно, и приходится переорганизовывать свою жизнь вокруг лечения.

Лучший вариант – это когда два русских одновременно начинают тебе здоровье причинять. Тогда они могут потратить немного своего пыла на выяснение, кто из них врачнее и от чьего лечения тебе легче будет.

Это всегда интересное зрелище. Особенно удивляет количество знаний о медицине и биологии у русских. В Англии все по-другому. Все, что мы знаем, – это аспирин. Или парацетамол. Или Blackcurrant Lemsip, который просто вкусный фиолетовый парацетамол. Ты это выпиваешь и ложишься спать, и все. Сделал, что должен, будь что будет.

А русские прибегут из аптеки с кучей таблеток, зелий, растворов и лечебной водой из святого источника в Риге, которую ты должен пить два с половиной раза в день за 7 минут до еды. Могут и еду принести: куриный бульон с чесноком (чеснок и лук от семи недуг!), фрукты из глубокой Африки, картофельное пюре и варенье.

В принципе я понимаю русскую серьезность к здоровью и заболеванию. Снег, ветер, холодок. Зима изматывает иммунитет, особенно в Питере (если честно, мне кажется, петербуржцы этим гордятся, типа «Ха-ха! Смотрите, как умеем стр-р-рада-а-ать!»). Поэтому неудивительно, что они спрашивают про твой организм (для английских ух звучит мило, будто у тебя домашний организм, типа котика) и командуют: «Будь здоров!», «Не болей!» – и в ответ на спасибо отвечают: «На здоровье!»

При первом чихе начинают впихивать в тебя большой ассортимент таблеток, потому что хотят, чтобы ты жил, был счастлив (тоже командуют: «Будь счастлив!»), ну, и чтобы ты продолжал приносить общине добро.

Наверное, еще и хотят, чтобы ты их не заразил,