До мурашек. Об играх со временем, неосторожных желаниях и о ворчунах, вечно спасающих мир - Александр Райн

перекладывайте на меня ответственность за свои решения! Вы пришли сюда самостоятельно и сами всё подписали, я вас не уговаривал!

– Но Сёма был моим единственным другом, только он понимал меня без слов, только он лечил своим сердцем, а теперь, теперь…

– Теперь ваша дружба стоит в два раза больше! – поставил точку оценщик.

– Как это? – испуганно произнёс Дима, чувствуя, как все внутренности сжимаются: мотоцикл он и без того продал дешевле, чем покупал.

– А вот так. Или ты думал, что если легко продал, то так же легко восстановишь? Даже предав собаку, нельзя просто щёлкнуть пальцами и сделать вид, что ничего не было. Хотя почему даже? Тем более нельзя! Та дружба была самой искренней и чистой! Такое вернуть – дорогого сто́ит, – мужчина произнёс эти слова со злорадной ухмылкой.

– Но я не могу без Сёмы. Я… я же не справлюсь без него, а деньги… У меня нет столько, – задыхаясь от волнения, бормотал Дима.

– Увы, ничем не могу помочь, – развёл руками оценщик.

– А давайте я добро какое‑нибудь продам? – загорелись глаза у Димы.

– У меня этого добра знаешь сколько? Целый склад. А от добра добра не ищут. Я его бесплатно принимаю – как пожертвования нуждающимся.

– Может, совесть тогда заложу? – продолжал торговаться Дима.

– Ха! После продажи друга ты мне совесть предлагаешь? Прости, мы подделки не принимаем. Ну артист!

– А душу, душу мою примешь? Или она тоже подделка?

– Душу? За пса? – удивился мужчина.

– Не за пса… За друга! – злобно рявкнул Дима и схватил ручку на резинке. – Где подписать?

– Хм… – пошкрябал оценщик ногтями по подбородку. – Так и быть, отдавай то, что я заплатил, и можешь выкатываться отсюда со своей дружбой и душой.

– А что такое? Почему не хочешь брать душу? – удивился Дима.

– Больно быстро она у тебя в цене скачет, за курсом не успеваю, – обиженно пробубнил мужчина.

– А могу я поделиться своей дружбой с кем‑то так же, как у вас тут добром делятся? – спросил Дима, покорно выплатив всю сумму и поблагодарив оценщика за возврат.

– Можешь конечно. Поставь на верхнюю полку, на самое видное место, это всегда ходовой товар, – улыбнулся тот. – Если бы все сразу с такими намерениями приходили, то, поверь, проблемы бы у вас решались гораздо проще.

Дима кивнул и, поставив дружбу, как было велено, поспешил домой. Ему не терпелось выговориться лучшему другу и получить взамен понимающий молчаливый взгляд. Парень обязательно раскается в своём поступке, он принесет тысячу извинений другу, и тот обязательно его простит, он сможет, ведь на то она и дружба.

* * *

Этим же вечером в квартиру к Диме и Сёме постучали.

– Добрый вечер, – произнёс какой‑то щуплый, сморщенный от холода старичок в обветшалом пиджаке. – Мне тут в ломбарде ваш адрес дали и дружбу, которую вы предлагаете. Я решил зайти, попытать удачу, а то мне так одиноко. Можно с вами пообщаться? – смотрел он щенячьими глазами на Диму и Сёму.

– Конечно! Проходите, – впустил Дима старика. – Чем увлекаетесь? Как проводите время?

– О-о-о! Мне есть что вам рассказать! – радостно произнёс тот. – Я тридцать лет занимался мотоспортом, и у меня такой замечательный мотоцикл… Правда, я уже десять лет как на нём не катаюсь, давно думаю продать или подарить кому… А вы любите мототехнику?

Ангел смерти

Вася Обмороков был не самым успешным ангелом: слабеньким, бесхарактерным, трусливым, рассеянным. На фронт для борьбы с силами зла его не взяли из-за плоскостопия и куриных крыльев, которые позволяли взлететь разве что на забор. В хранители тоже путь был закрыт с тех пор, как он потерял троих подопечных за одну неделю.

– Тебе доверили президента! – орал на него начальник, подавляя военный переворот, который произошёл по вине горе-хранителя.

– С кем не бывает… – обижался Вася, когда его увольняли.

В итоге Васю сделали ангелом смерти. Работа, с которой, по мнению руководства, справится даже студент.

Первые годы Обмороков имел дело исключительно с попугаями и хомяками – и то умудрился случайно перепутать документы. Теперь у одной семьи появился фамильный хомяк, который уже восемь раз выходил на пенсию и стал причиной нервного расстройства у деда: тот, наглядевшись на долгожителя, начал питаться одной травой и построил на даче гигантское беговое колесо.

Наконец Васе решили доверять реальные дела. Косу, правда, дать побоялись. А когда Вася спросил, чем ему «косячить», вручили секатор и отправили раздавать людям душевный покой.

Обмороков приехал на первый адрес с жутким опозданием. Душа уже час слонялась по квартире и всё осознала.

– Соболезную, – произнёс запыхавшийся Вася, когда поднялся на четырнадцатый этаж по лестнице: лифт не был рассчитан на ангелов, а летать он так и не научился.

– Себе пособолезнуй, – усмехнулся ныне почивший Павел Аркадьевич, глядя на задохлика в балахоне размера «мама, я подрос».

– Пойдёмте, нам пора, – заупокойным голосом произнёс Вася, пропустив оскорбления мимо ушей.

– Куда пора? – искренне удивился мужчина.

– На тот свет – куда же ещё, – протянул ангел смерти свою костлявую руку.

– Чего-о-о? – возмутился Павел Аркадьевич. – Делать мне больше нечего!

– Но вы же умерли! – Вася чувствовал, как первое дело затягивается и уже надо бы ускориться, чтобы успеть на следующее.

– С чего ты взял? – призрак скрестил руки на груди и сделал вид, что не понимает, о чём речь.

– Да вот же ваше тело на полу! – начал выходить из себя Вася.

– Это не моё! – отвернулся дух.

– Как это не ваше? А чьё тогда?

– Не знаю, кто‑то подкинул. Сами не видите, что ли, какой у него страшный подбородок? У меня не такой квадратный! А эти щёки как у мопса? А нос как корнишон? Ну нет! Я же не такой толстый и лысый. Жалкая подделка!

Обмороков чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Раньше его посылали попугаи, но с ними он кое‑как научился справляться – ловил сачком. А этого чем ловить? Сетью?

– Но послушайте, там хорошо, там все ваши родственники!

– Тьфу ты! Вот теперь точно не пойду! Не хватало ещё с этими хапугами и мозгоклюями снова повстречаться, – мужчина отходил от ангела всё дальше.

– Я применю силу! – Вася в отчаянии достал секатор.

– Я тебе смородина, что ли? – ухмыльнулся мужчина.

– Но вам нельзя оставаться, вы же застрянете тут и будете неприкаянным! Начнёте с ума от скуки сходить, новых жильцов пугать…

– Каких ещё новых жильцов? – нахмурил брови Павел Аркадьевич.

– Ну тех, что будут жить тут после вас, – Вася вдруг осознал, что ляпнул лишнее.

– Значит, говорите, можно их пугать? – задумался мертвец.

– Нельзя! Нельзя пугать! Слушайте, у меня график, процент невозврата, отчётность… Давайте уже пойдём, – ныл Вася, то и дело указывая на дверь.

– Я не хочу! – поставил точку мужчина.

– Но меня же уволят…

– А вы никому не говорите.

– Да как же я не скажу? Нужно ведь документы сдать! – рухнул на стул отчаявшийся Василий.

– А что там требуется, в этих документах?

– Ну-у-у, подпись ваша.

– И всё, что ли? – обрадовался мужчина.

– Ну ещё подпись и печать