Friluftsliv. Норвежский ключ к счастливой жизни - Линда Окесон-Макгёрк

мы вышли погулять и нежданно-негаданно отвлеклись от своего маршрута. «Подожди секундочку», – сказала она и скрылась среди елей. Вернулась подруга с пригоршней чего-то сырого, желто-коричневого. «Лисички!» – объявила она, радуясь, что теперь есть чем пообедать. Она набрала столько, сколько смогла унести, и сказала, что обязательно вернется еще.

Пока я росла, я совсем не любила грибы и могла отличить разве что всем известный красно-белый мухомор. Но в тот день случайное открытие Линды вдохновило меня, и, когда я узнала, в каком месте ближайшего леса можно найти лисички, я сказала детям, что мы идем за сокровищами, и мы отправились на импровизированную грибную охоту. Все прошло прекрасно, и мы стали часто возвращаться на это место.

Лисички оказались первым видом, который я научилась узнавать, но со временем я пополнила список знакомых мне грибов. И чем больше я узнавала, тем больше усиливалась жажда знаний – о видах грибов и их роли в экосистеме, как, например, о том, что их микроскопический мицелий создает обширные подземные сети, которые, связываясь с корнями деревьев, снабжают их водой и питательными веществами. «Лесной социальной сетью» назвал мицелий немецкий лесник Петер Вольлебен, потому что он, помимо прочего, позволяет делиться информацией, например, о том, каким молодым деревьям нужно получить питание и сахар от более старых. В свою очередь, при помощи сети грибы поддерживают стабильный уровень содержания углерода. Но гриб не оказывает бесплатных услуг; он сохраняет около 30 % сахара, производимого связанными им деревьями при помощи фотосинтеза, и этот своеобразный налог позволяет грибу расти[117].

«Грибы многое могут поведать о среде, в которой растут, – рассказывала Куллингсьё, пока мы уходили все дальше в лес, разглядывая землю под ногами. – Ну, вот хотя бы грибные наросты на деревьях. По ним сразу становится понятно, что в этом лесу большое биологическое разнообразие, которое можно и нужно брать под защиту. Это то, что мы называем сигнальным видом».

Мне стало даже чуть совестно, что много лет я просто проходила мимо этих незаметных усердных тружеников природы и понятия не имела об их значении для охраны здоровья деревьев. А если уж меня, почти каждый день бывавшую в лесу, это совсем не интересовало, что же тогда другие? Прогулки с Куллингсьё можно было сравнить с ультрафиолетом, с помощью которого проявляют запись, сделанную невидимыми чернилами, потому что она показывала мне грузди, смертельно опасные паутинники, скользкие маслята, во множестве рассыпанные по ярко-зеленому мху вокруг нас, и я смогла наконец разглядеть то, что скрывалось от неопытного взгляда. Это одновременно и захватывало, и смущало. Мне захотелось узнать все об этих грибах, называть их, рассказывать о них своим детям, собирать и – ну кроме паутинника и ему подобных – приносить к себе на кухню.

Да, не нужно быть заядлым натуралистом или опытным знатоком грибов, как Куллингсьё, чтобы получать удовольствие от пребывания на открытом воздухе и получать от этого пользу для тела и души. Прогулка по лесу увеличит содержание кислорода в крови, улучшит настроение, принесет еще массу полезного, и не важно, сумеете ли вы разглядеть в чаще дикий шампиньон или нет. Разница в том, что основные знания о диких съедобных растениях помогают нам подключать еще одно чувство – вкус, – а оно, в свою очередь, углубляет наши взаимоотношения с природой. Оно может помочь познакомить с природой детей, показать им, как Земля питала наших предков – охотников и собирателей – в те времена, когда за едой еще не ходили в супермаркет. Да и не только детей. Старшее поколение иногда поддразнивает тех ребятишек, которые думают, что какао дают коричневые коровы, но многие ли нынешние взрослые в состоянии найти съедобные растения в ближайшем уголке дикой природы? Да хотя бы перечислить названия самых распространенных растений и животных, которых мы видим вокруг себя каждый день? Конечно, переселение в большие города дало нам многое, но совершенно точно не обогатило наш словарь природы.

Писатель Роберт Макфарлан привлек внимание к этой проблеме в своей книге 2017 года под названием «Потерянные слова. Книга заклинаний» (The Lost Words: A Spell Book). Она стала международным бестселлером, и это доказывает, что автор пишет о важных для многих вещах. Книга появилась как раз в тот момент, когда известные всем слова из области природы – «желудь», «папоротник», «колокольчик» и им подобные – были изъяты из популярного школьного толкового словаря как редко употребляемые. Зато в нем появились «виртуальные», «неживые» понятия вроде «блог», «широкополосный», «голосовая почта». Книга сразу же начала жить своей жизнью, став символом нашей оторванности от мира природы и горячего желания снова открыть ее для себя.

Макфарлан пишет: «Под угрозой исчезновения находятся около половины всех видов. И имена, хорошие имена, которые часто используются, могут помочь нам увидеть их и позаботиться. Нам трудно любить то, что мы не можем назвать. А то, что мы не любим, мы и не будем спасать»[118].

Другими словами, если никто не заметит сигнала какого-нибудь гриба, будет ли все так же защищен лес?

Чудесные дикоросы

Перемещение из одной страны в другую немного напоминает трансплантацию органов: вы помещаете живой организм в чужеродную ему обстановку, и успех этой операции зависит от того, насколько хорошо организм принят и начал приспосабливаться. Когда на третьем десятке лет своей жизни я переехала в Индиану, то не просто поменяла континенты, а оставила в прошлом всю дикую природу, в которой выросла. Промозглость мшистых сосновых лесов, по которым я привыкла бродить, сменилась на жаркую влагу кукурузных полей; вместо терпкой брусники леса изобиловали сладкой ежевикой; а вместо крошечных голубых синичек, которые прыгали у меня по крыльцу, когда я была девочкой, на заднем дворе теперь суетились ярко-красные птицы-кардиналы. Жуки-светляки, американский лавр, белоголовые орланы, сумах ядовитый – все это, хорошо известное местным, для меня было чуждо, и многие ключи к тайнам природы, которые friluftsliv открыл мне в Швеции, на новой родине вообще не срабатывали. Я не знала названий тех немногих деревьев, мимо которых ходила каждый день, не понимала, какие ягоды съедобны, а какие растения лучше не трогать. Я не могла ответить Майе и Норе, как называются те дикие цветы, которые весной появлялись в лесочке у нас за домом, и деревья, листья которых так красиво меняли свой цвет осенью. И это не давало мне покоя.

В Швеции основы знаний о животных и растениях преподают в рамках государственной программы дошкольного и школьного образования, а то, что в ней не проходят, дети обычно узнают при помощи friluftsliv от родителей, бабушек и дедушек.