Боевой путь поэта. Записки кавалериста - Николай Степанович Гумилев

Нас не обстреляли, и мы вернулись назад. А через несколько часов я увидел большое розовое зарево и узнал, что это подожгли тот самый помещичий дом, потому что он заслонял обстрел из наших окопов. Вот когда я горько пожалел о своей щепетильности относительно картин.

Эпизод относится к 31 июля 1915 года. К вечеру этого дня произошло первое за время отхода столкновение с немецкими частями. Накануне был получен приказ:

«13 Армии приказано растянуть свой фронт по Бугу к северу от д. Орхов <…> 2-й Гв. кав. дивизии вверяется для упорной обороны участок от кол. Александровская до дёр. Ольшанка вкл. Для чего приказываю: 1) 1 бригаде (Г.-М. Дабич) немедленно с моими частями 2 Кавказского корпуса перейти и занять для упорной обороны участок от д. Ольшанка…».

Из журналов военных действий 2 и 5 батарей:

«31 июля. В 6 ч. утра батарея выступила на присоединение к бригаде, к которой и пошла, идя за головным Л.-Гв. Уланским полком на д. Ольшанку. Бригаде был дан участок обороны дд. Ольшанка и Кошары <…> Остановились на бивак в Кошарах, встали на позиции восточнее деревни…»

Передовые уланские разъезды пришли в Кошары утром. Точно напротив Кошар, на другом берегу Буга, располагается деревня Собибор, а на окраине ее стоял тот усадебный дом, в котором побывал Гумилёв.

Из донесений от уланских разъездов:

«По полученным от трех офицерских разъездов сведениям, д. Собибор в 2 ч. 50 м. дня оказалась занятой смешанной немецкой конницей <…> Неприятельские дозорные выходят из деревни, но при появлении наших разведчиков возвращаются обратно. Наши разъезды при подходе к д. Собибор обстреливаются ружейным огнем».

Дальнейшие события этого дня изложены в журналах артиллеристов:

«В 2 1/2 часа дня появились на левом берегу пешие части противника <…> В 6 1/2 ч. вечера разведывательные эскадроны противника, усиленные пешими частями, стали продвигаться вперед. I взвод открыл огонь <…> 3 взвод встал левее позиции батареи, чтобы обстреливать южную окраину дер. Собибор <…> Совместно со 2 батареей открыли огонь по передовым частям германцев, подошедшим к д. Собибор и занявшим ее. Метким огнем препятствовали выходу их из деревни, чем задержали противника на всю ночь <…> Батарея обстреляла дом за ф. Собибор, где были поставлены немцами пулеметы. Вечером произведена пристрелка по разным направлениям, а именно, окраины д. Собибор, окопы за восточной ее опушкой, фол. Собибор, отдельный дом за ним, лес западнее деревни на прицелах».

В начале августа отход вдоль Буга на Брест продолжался. Уланский полк проходил через Новосады (2.08), Черск (3.08); Кобелка (4.08), Отоки (5.08). Последний участок обороны на Буге, который занимал Уланский полк, — от ф. Колпии до д. Отоки; стоял при этом полк в д. Медно (с 6 по 10 августа). 8 августа дивизия вышла из состава 2-го Кавказского корпуса и вошла в состав 29-го Арм. корпуса.

Уланский полк прикрывал отступление арьергарда 29-го корпуса.

11 августа было прощание с Бугом:

«Перед снятием с позиций вместе с 4 батареей 27 арт. бригады дали в разные стороны по 4 очереди беглого огня. Это было сделано по приказанию ген. Княжевича для прощания с Бугом. После этого с хором трубачей Уланского полка генерал Княжевич уехал. По дороге играли марши всех полков и другие музыкальные №…».

С этого дня началось отступление армии от Буга на Кобрин и далее на Слуцк.

После того, как 11 августа Уланский полк повернул на восток и в течение двух дней наблюдал пожар Брест-Литовска, перед ним была поставлена задача прикрывать отступление арьергардов корпуса и разведывать на участках 27 пехотной дивизии. При этом дивизия находилась в резерве командующего III Армии. Отход шел через Радваничи (13.8), Борисово (14.08), Кустовичи (15–16.08), Воротно (17.08), Угляны (18–20.08), Ново-Пески (21–25.08). Приказом № 4269 от 20 августа дивизии было назначено:

«Наблюдать участок по левому берегу р. Ясельды от г. дв. Здитово до Старомлына. I бригаде — от южной окраины дер. Стригин до перекрестка дорог в 1 версте сев. — зап. дер. Пересудовичи…» Во время отхода уничтожались мосты, зажигались деревни: «19.08. Шли через Сигневичи, Новоселки, Здитово <…> У Здитово переправились по новому мосту через Ясельду. Уходя, зажигали все деревни. Ночью было светло как днем».

В боевом деле дивизии этот период обозначен:

«С 19 по 25 августа 1915 года расположение по Ясельде и бои за переправы у Старомлына — Жабер — Здитово».

Уланский полк со 2-й батареей занимал позиции в р-не Стригин — Здитово.

Глава XV

Опубликована в «Биржевых ведомостях» № 15285 от 22 декабря 1915 г.

Описывает сторожевое охранение улан у реки Ясельды и бой 24–25 августа 1915 года.

Из журнала военных действий 2-й батареи:

«24.08. Батарея на позициях у Стригин, огонь по окопам противника <…> Взвод батареи неприятеля начал обстреливать сторожевое охранение Улан <…> 25.08. На позициях в 4 ч. ночи <…> В 6 ч. вечера противник открыл огонь по наблюдательному пункту 1 взвода, а I взвод — по халупам, у которых весь день замечено шевеленье противника»

Ночь была тревожная, — все время выстрелы, порою треск пулемета.

Часа в два меня вытащили из риги[98], где я спал, зарывшись в снопы, и сказали, что пора идти в окоп. В нашей смене было двенадцать человек под командой подпрапорщика.

Окоп был расположен на нижнем склоне холма, спускавшегося к реке. Он был неплохо сделан, но зато никакого отхода, бежать приходилось в гору по открытой местности. Весь вопрос заключался в том, в эту или следующую ночь немцы пойдут в атаку.

Встретившийся нам ротмистр посоветовал не принимать штыкового боя, но про себя мы решили обратное. Все равно уйти не представлялось возможности.

Когда рассвело, мы уже сидели в окопе. От нас было прекрасно видно, как на том берегу немцы делали перебежку, но не наступали, а только окапывались. Мы стреляли, но довольно вяло, потому что они были очень далеко. Вдруг позади нас рявкнула пушка, — мы даже вздрогнули от неожиданности, — и снаряд, перелетев через наши головы, разорвался в самом неприятельском окопе. Немцы держались стойко. Только после десятого снаряда, пущенного с тою же меткостью, мы увидали серые фигуры, со всех ног бежавшие к ближнему лесу, и белые дымки шрапнелей над ними. Их было около сотни, но спаслось едва ли человек двадцать.

За такими занятиями мы скоротали время до смены и уходили весело, рысью и по одному, потому что какой-то хитрый немец, очевидно отличный стрелок, забрался нам во фланг и, не видимый нами, стрелял, как только кто-нибудь выходил на открытое место. Одному прострелил накидку, другому поцарапал шею.

«Ишь ловкий!» — без всякой злобы говорили о нем солдаты.

А пожилой почтенный подпрапорщик на бегу приговаривал: «Ну и веселые немцы! Старичка и того расшевелили, бегать заставили».

На ночь мы опять пошли в окопы. Немцы узнали,