Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)

Почему от убитых пахнет металлом и пеплом?

И детские вещи, лежащие рядом с ним, и кроватка малыша…

В этом доме мама не разрешила брать даже еду. Она суеверная. Говорит, что у мертвых ничего брать нельзя.

Потом мы искали муку и сахар.

В другом доме я заглянула в комнату. О! Что там было!

На столе стоял открытый чемодан, серый, «серебряный». В прозрачном пакете рядом лежала новая куртка из кожи! Я попросила маму взять куртку. Моя совсем износилась… Дырявая.

Но мама не разрешила. Ругалась.

Вот зануда! Как будто не видит: вокруг все и все забирают. Ходят группами. Взрослые и дети, военные и мирные жители, соседи и случайные попутчики…

Вечером мы с мамой вышли «подышать», пока нет обстрела.

Идем, видим — нет того дома с курткой. Одни головешки и фундамент.

Я сказала:

— Никогда не смогу поносить такую куртку.

Мама обняла меня:

- Потерпи! Чтобы у нас в нашей квартире хоть что-то осталось, мы тоже с тобой кроме еды и лекарств ничего брать не должны! Есть час добрый, а есть — недобрый, особенно в войну.

Позднее ночью я едва не погибла.

Вышла около 23.00 часов во двор. Темно. Звезды. Мороз.

Я спрятала кусок лепешки, чтоб покормить бездомную собаку. Из-за собаки, собственно говоря, я и вышла. Позвала ее и стала кормить…

Неожиданно раздался выстрел. За ним второй!

Рядом со мной по стене «чиркнула» пуля. Кто-то захохотал пьяным голосом.

Стреляли в меня. Явно используя ночной прицел. Наверное, сквозь него мы кажемся снайперам призраками, которых интересно убивать.

Я дернулась, спряталась за угол. Присела на корточки.

Простояла, как утенок, минут пять. Так же, на корточках, не поднимаясь, взобралась по лестнице домой! От боли в ногах я до крови искусала губы.

Дома, при свете керосиновой лампы, мы с мамой рассмотрели пулевое отверстие в моем шарфе…

Еще когда я кормила лепешкой собаку, то отчетливо слышала разговор Лины, Азы и Ольги о русских солдатах. Их речь и сигаретный дым лились из окна их комнаты. Женщины хохотали и обсуждали, кто лучше как мужчина.

У кого какое «богатство» и всякие грязные вещи.

Какая низость.

Время за полночь.

Только что я поругалась с Олей, женой Вовки.

Я, наконец, решила помыть голову, а то уже чешется (не мыла неделю!), а Оля начала кричать:

— Хочешь понравиться военным?! Шлюха!

Это с моими-то взглядами! И с моими ранеными ногами?

Я ответила:

— Бог уже всех вас проклял! «Шлюхи» живут в соседней от меня комнате.

Ольга прошипела, что ненавидит меня, и с удовольствием бы убила, после чего скрылась среди мешков в их комнате.

Крыса!

Она что, на самом деле думает, что я в 14 лет такая же, как и они?!

Патошка

27 января 2000 г

Сегодня ненаглядные соседки снова «смотались» в наши прежние дома. На военных машинах с солдатами. У них БТРы, как автомобили.

Это второй раз после выселения!

Ни мамин паспорт, ни ее трудовую они не привезли. Хотя обещали.

Зато втащили много больших сумок. Отличились Оля и Аза. Возможно, они врут, и были совсем не в наших домах? Я давно перестала верить рассказам этих ненасытных людей. Оля принесла своей матери на выбор стопку головных платков.

Бабушка Маша со словами: «Господи, помилуй!» — отобрала те, что ей больше понравились, крестясь и молясь.

Вовка был пьяным, матерился на меня и говорил откровенные пошлости. А я сказала ему, что я младше его дочери и что совести у него совсем нет.

После этого он заткнулся.

Потом, когда все поели, прибежал дедушка Халид, чеченец, местный житель, с «нашей» по случаю улицы:

— Помогите! Горит дом моей дочери. Спасите вещи!

Не приподнялся никто.

Выползли только я и мама. Дед показал на большой дом. Пожар был несильным, но тушить его все равно было нечем.

Мы вытащили две подушки и большую синюю кастрюлю литров на пятьдесят.

Какие-то старые пальто. Несколько ведер. Все это вместе с дедом занесли к нему во двор. Дом, в котором полыхал пожар, был почти пуст, видимо, основное имущество дочь с зятем успели вывезти.

Старик пообещал отблагодарить, дать нам вермишели.

Мы забыли предупредить его, что питаемся отдельно.

Халид не обманул. Он принес то, что обещал. Но явно пожадничал.

Принес очень мало, в пакетике. А говорил — у него мешок!

Нашу вермишель перехватила чеченка Аза. Она мгновенно спрятала ее в своей комнате. Мы с мамой остались с «носом». Я страшно разобиделась! Чтобы не показать свою боль и свое бессилие, я вышла на улицу. Слепило солнце. Болела раненая нога.

Я не заметила, как заплакала.

И в этот момент мне кто-то протянул плюшевую игрушку — зайца.

Я не запомнила лицо этого человека.

Вернее, я его не увидела. Только глаза — они были синими.

Когда отошла — оглянулась: это был русский военный.

Он писал сухой поломанной веткой на белом снегу: «Нам пора домой!»

Игрушка маме понравилась. Она разрешила ее оставить.

Заяц желтый, красочный! Я лягу с ним спать.

Продолжаю.

Еще новости, Дневник!

Наши «дамы» принесли мне красивые платья.

Я была удивлена таким подаркам.

Но как только соседки вышли от нас, мама повесила все за шкаф с задней стороны и сказала:

— Уж не знаю, хитрости ли это или нет, но домой к себе мы эти вещи не понесем. Сделаем вид, что взяли. Чтобы не обидеть.

Я вытащила все наряды обратно в комнату и стала примерять.

Больше всех мне понравилось розовое платье. Я пыталась уговаривать маму разрешить оставить хотя бы его!

Но мама была непреклонна.

Стала объяснять:

«Ты глупая! Это не подарки. Это чтоб свои дела на нас свалить! У нас родных нет. Уезжать нам некуда. Мы останемся. Вот и будут люди думать, что воровали мы. Ненависть к русским в этом поможет.

А наши соседи за наш счет очистятся! Давай мы сделаем вид, что взяли.

Пусть думают — их хитрость прошла».

Я поняла — мама права. И принялась за еду.

Питаться эти дни мы стали гораздо лучше. Обследуем чужие подвалы и кухни. Что отыщем, то едим. Иногда два раза в день!

Нашу долю продуктов соседи от военных получают, но мы ее не видим.

— Раз сами отделились — вам ничего не положено! — заявила Вовкина жена. Остальные поддержали Ольгу, чтобы еды их коллективу было больше. Мы не спорили. Решили не нервничать. Нужно помнить историю с макаронами и с дедушкой Халидом!

Пока мы обходимся без помощи военных, сами.

Правда, мне постоянно хочется есть. Иногда мы угощаем бабулей соседок по комнате и «общего» внука. Они с нами дружат, когда «оппозиция» не видит. Даже жалуются потихоньку, а при «своих» не разговаривают. Игра какая-то. Странные взрослые люди…