Петр Межирицкий - Товарищ майор

Одна из последних фотографий Куникова. Он снят в полуанфас. Шапка с опущенными ушами. Ватник застегнут на все пуговицы, кроме верхней. Лицо твердое, осунувшееся, бесконечно усталое. Печальные складки у доброго рта: слишком много потерь. Лицо человека, который все знал, все мог понять, а в свое время и простить, но который теперь судил о людях и их поступках вынужденно жесткими мерками войны. Отсюда его грусть, отсюда и непреклонность. На войне как на войне.

Это поразительная фотохарактеристика. Но в военное время для военной газеты нужно нечто менее сложное и более очевидное...

- Цезарь Львович, вы же сами газетчик, вы понимаете, что нужно сейчас газете...

Куников устало улыбнулся и ушел в блиндаж. Спустя минуту он появился. Уши ушанки были подняты и аккуратно завязаны, вокруг ватника затянут ремень, на ремне слева кинжал, справа пистолет, на груди автомат, лицо сосредоточенное и спокойное, взгляд устремлен повыше объектива, повыше голов репортера... "Снимайте меня, дружище, поскорее и отпустите к моим заботам".

И все-таки хорошо, что оно есть, это фото. Потому что оно - удивительный по законченности моментальный портрет солдата-гражданина. Оно олицетворяет мирного человека, которого заставили воевать. "Я не могу назвать себя героем не совсем понимаю, что это такое. Подозреваю, что это занятие, на которое способны все". "Ну что ж, - говорит это лицо, - мы этого не хотели. Но пришлось, будем воевать. А вы, начавшие войну, вы запомните нас и детям закажете помнить. Вы знали нашу доверчивость, наше миролюбие, нашу терпимость. И, получив жестокий урок, тысячу раз проклянете свое вероломство".

"Герои не умирают..."

Это лишь звучная фраза. Умирают герои. Память о них - благодарная, святая память - не умрет, будет жить вечно. И в этом - великий смысл человеческого бессмертия.

М. Виноградова - В. Никитину:

"...Хочу сообщить вам о большой утрате. Погиб майор Куников. Это случилось при мне, в самое последнее время. Когда сформировали отряд, я попала вместе с ним. Выполнили свою задачу, и нас сняли с передовой. Ночью он пошел принимать танки на "Косу" и подорвался на немецкой мине. Он шел под снарядами, и один из них, попав на минное поле, взорвал мину. Осколок очень маленький, но поранил кость и ее же осколками нанес ранения в области поясницы. Это случилось около трех часов ночи, а в четыре я пришла к нему, он находился в двух километрах от штаба. Перевязала его, переодела в чистое белье и эвакуировала в госпиталь (в Геленджик.- П. М.). Там сделали ему операцию.

Он был очень плох, а я у него все время сидела. В памяти бывал редко, а больше бредил - ругал, командовал...

14-го его хоронили. Была вся база..."{20}

Из книги воспоминаний Н. В. Старшинова:

"Офицер штаба нес на маленькой подушечке одну-единственную награду павшего на боевом посту воина - мирную медаль "За трудовое отличие"...

Когда Георгий Никитич Холостяков предоставил мне слово, я почувствовал у горла комок. Спазма мешала промолвить даже слово. Невероятным усилием воли заставил себя что-то сказать - несколько слов... Слезы, слезы, которых я у себя не помнил с детства, потекли по щекам. Я умолк.

Молчали и тысячи присутствующих на митинге людей.

А слезы текли и текли. Я не стыдился их, Дальнейшее происходило словно в тумане. Выступления. Клятвы. Слезы..."

Эпилог

Нет ни одного сколько-нибудь систематического изложения событий Великой Отечественной войны, в котором не упоминалась бы высадка в Станичке и имя ее легендарного командира. "Суровой штормовой ночью в феврале 1943 года десантный отряд армии, возглавляемый майором Цезарем Львовичем Куниковым, сделал то, что казалось невозможным",- сказал на торжественном заседании, посвященном присвоению городу Новороссийску почетного звания "Город-герой", Л. И. Брежнев.

Завоевание плацдарма не привело к немедленному освобождению Новороссийска. Но там, на Малой земле, были проявлены такие высоты духа, такое мужество, стойкость и товарищество, которые изумили и долго еще будут изумлять человечество и которые связали ту новую историческую общность, что зовется советским народом, самой неразрывной из всех связей - совместно пролитой кровью.

Можем ли мы нынче, в нашей мирной и благоустроенной жизни, представить, что это такое было - Малая земля?

Обширная территория, плоская, без деревца, без кустика, без единого целого строения, почти без пресной воды, без оврагов и балок, этих верных естественных укрытий солдата. Все это простреливалось насквозь, перепахивалось огнем и металлом. По одиночным бойцам стреляли из пушек. Часами висела над плацдармом авиация противника. Орудия, наведенные по данным дневной пристрелки, ночью засыпали берег тысячами снарядов. Вражеские катера и подлодки били торпедами в пляжи, в причалы, в береговые обрывы, обваливая их на раненых, укрывшихся в ожидании эвакуации.

В связи с захватом плацдарма командование Северо-Кавказского фронта сформировало 18-ю десантную армию, в состав которой вошли все части и соединения, действовавшие в районе Новороссийска, в том числе на Малой земле. 16 февраля командование 18-й десантной армии (командующий генерал-лейтенант К.Н.Леселидзе, начальник штаба генерал-майор Н.О.Павловский, член Военного совета генерал-майор С.Е.Колонии, начальник политотдела полковник Л.И.Брежнев) приняло на себя оперативное руководство войсками.

Смехотворно звучали строки донесения германского командования в районе Новороссийска командованию армий группы "А", датированного 4 февраля: "Второй участок высадки строго южнее Новороссийска отрезан. Командование 5-го армейского корпуса надеется до наступления темноты очистить местность".

Местность действительно пришлось очистить: со считаных квадратных метров плацдарм увеличился до 40 квадратных километров.

Костью в горле был этот плацдарм в планах гитлеровского командования. Скрежеща зубами, оно готовилось к его ликвидации, не жалея для этого сил.

"Много раз я был на переднем крае боевых порядков частей на "Малой земле",- сказал Л.И.Брежнев при вручении ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" городу-герою Новороссийску.- Должен признаться вам, товарищи, что более тяжелых и кровопролитных боев, чем на "Малой земле" я, пожалуй, не видел за все четыре года пребывания на фронте.

Особенно памятны апрельские дни, когда враг получил приказ - любой ценою разгромить и сбросить в море малоземельцев. Вспоминается день 17 апреля 1943 года..."

17 апреля 1943 года четыре отборные полнокровные дивизии при поддержке многочисленной артиллерии и четырех воздушных эскадр ринулись на решающий штурм плацдарма с целью ликвидировать его. Клятву командующий ударной группировкой генерал-лейтенант СС Ветцель дал лично фюреру и по древнему тевтонскому обычаю скрепил ее, расписавшись кровью.