Виктор Васильев - Загадка Таля. Второе «я» Петросяна

В последний день соревнований команда СССР встречалась с командой Швейцарии. К этому времени советские шахматисты уже обеспечили себе первое место. Таль поэтому рассчитывал быстро свести вничью партию со своим противником Вальтером и пойти в находившееся рядом кафе, где можно было посмотреть по телевизору проходивший в Лондоне матч сборных футбольных команд Англии и СССР.

Таль, игравший черными, бодро сел за столик и приготовился немедленно сделать ответный ход: нельзя было терять ни минуты. Но отвечать было не на что: Вальтер около десяти минут продумал над первым ходом! Бывший вратарь ерзал на стуле — такую пытку ему еще никто не устраивал, — но делать было нечего. На второй ход Вальтер потратил столько же времени. Таль почувствовал, что футбол, кажется, состоится без него. А вскоре в нем проснулся инстинкт охотника, и он кинулся по следу. На 34-м ходу после отчаянного, но безуспешного сопротивления Вальтер сдался.

На Мюнхенской олимпиаде Таль был всеобщим любимцем. Печать отмечала его общительный нрав, покладистый характер. Его беззаботные шутки над разгромленными в легких партиях иностранными мастерами и готовность рассмеяться над любой остротой по своему адресу помогали ему завоевать расположение.

Одно «близкое знакомство» было для Таля особенно важно и дорого — с чемпионом мира Михаилом Моисеевичем Ботвинником. В Мюнхене Таль часто наблюдал, как искусно, с каким глубоким пониманием позиции анализирует Ботвинник отложенные партии. Несколько раз ему пришлось рассматривать позиции вместе с Ботвинником, и он многому при этом поучился. Приглядывался ли к нему тогда чемпион мира? Догадывался ли он, что именно с этим живчиком придется ему вести тяжелую борьбу?

Быть может, и так. Потому что после Олимпиады многие стали считать Таля одним из главных соперников чемпиона мира. Макс Эйве, например, который в последние годы внимательно присматривался к Талю, заявил:

— Таль — выдающееся явление в шахматах. Можете мне верить: я видел на своем веку очень много талантливых шахматистов.

Кажется, ему верили…

И ВСЕ-ТАКИ

«ВСЕ В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ!»

В конце октября Таль вернулся из Мюнхена, а в январе 1959 года ему предстояло ехать в Тбилиси на финал XXVI чемпионата страны. В эти два месяца надо было отдохнуть — уж в слишком учащенном темпе шли шахматные состязания. Интересы Таля с его любовью к музыке, к литературе все-таки не укладывались в пределы шахматной доски, и он захотел попробовать себя на педагогическом поприще — взялся преподавать в одной из рижских школ русский язык и литературу. Ему удалось быстро завоевать авторитет у ребят. На одном из первых уроков Таль, войдя в класс, увидел на окне доску с расставленными фигурами. Написав мелом задание, он повернулся и, бросив мельком взгляд, заметил, что ситуация на доске изменилась, причем один из игравших допустил явный промах.

— Даже во время урока стыдно так плохо играть! — сказал Таль и как ни в чем не бывало продолжал занятие.

Фигуры на доске больше не передвигались.

Ребятам нравился новый преподаватель, причем популярность его отнюдь не страдала из-за частых отъездов, приводивших к отмене уроков. Но вскоре Таль понял, что не имеет права работать в школе: слишком уж часто приходилось ему уезжать.

Его всегда тянуло к журналистике. В латвийской молодежной газете Таль начал писать маленькие фельетоны по письмам читателей. Это было интересно, временами увлекательно: его чувство юмора нашло себе удачное применение. Но и тут длительные путешествия мешали, выбивали из колеи.

С 1959 года в Риге начал издаваться шахматный журнал «Шахс». Таля ввели в редакционную коллегию. Сначала он отнесся к своей должности несколько иронически — в двадцать два года и член редколлегии. Смешно! Но потом втянулся и вдруг почувствовал, что именно в шахматном журнале могут отлично ужиться, не ворча друг на друга, любовь к шахматам и интерес к журналистике.

…В Тбилиси Таля ждало очень трудное испытание. Ситуация была точно охарактеризована в шахматном бюллетене, посвященном начинавшемуся чемпионату:

«Если, говоря словами старинного анекдота, его (Таля. — В. В.) первый успех в XXIV чемпионате расценивался некоторыми как случайность, а повторное завоевание золотой медали — как совпадение, то те же скептики вынуждены признать после межзонального турнира в Портороже и XIII Олимпиады в Мюнхене, что для Таля занимать первые места — привычка. И если остальные ведущие гроссмейстеры мирились с тем, что вперед поочередно выходили Бронштейн, Котов, Смыслов, Керес, Ботвинник, Авербах, Геллер и Тайманов, то теперь стоит вопрос — либо признать абсолютную гегемонию Таля в советских чемпионатах, либо опередить его».

Гегемонию в шахматах с их азартным духом соперничества не любили никогда. Тем более не хотели ее признавать в Тбилиси, где играли такие выдающиеся гроссмейстеры, как Керес, Бронштейн, Петросян, Спасский, Корчной, Геллер, Авербах, Тайманов. Если учесть, что в турнире участвовали и очень сильные мастера, двое из которых — Полугаевский и Холмов — спустя некоторое время получили гроссмейстерское звание, станет ясным, какие огромные трудности стояли перед Талем.

Он был не просто чемпионом, с которым всегда играют особенно старательно, он был еще и очень молодым, энергичным претендентом на шахматный престол. Таль, наконец, был еще и адептом нового подхода к шахматной игре, казавшегося многим крамольным и дерзким. И, наверное, каждый участник турнира лелеял в душе тайную мечту — призвать к порядку этого слишком уж напористого молодца.

Настроения своих коллег Таль почувствовал уже в первой партии — с Юхтманом. Партия эта игралась во втором туре, так как из-за болезни Таль к началу турнира опоздал.

Юхтман — это «узкий специалист» в шахматах. Его главное оружие, которым он безупречно владеет, — тактика. Игрок такого плана вполне устраивал Таля: скучать он не даст. В то же время где-то подсознательно Талю не должно было нравиться, что Юхтман вторгся в его владения — стихию комбинационной игры и чувствует себя там как дома.

Может быть, поэтому Таль кинулся на соперника с открытым забралом. Но именно с Юхтманом такая игра была крайне опасной; обычно столь тонкий психолог, Таль на этот раз слишком поддался влечению темперамента и был наказан.

В следующих трех турах Таль набрал два с половиной очка и поправил свои дела. В пятом туре он встретился с Кересом. В один из моментов Керес сделал ход и прогуливался по сцене. Таль сделал ответный ход, подошел к Кересу и сказал:

— Ваш ход.