Роковые женщины Серебряного века. По материалам судебных процессов - Лев Яковлевич Лурье

120 человек). В перспективе у любительницы ажурных пеньюаров замаячила Сибирь и каторга.

Газеты окрестили преступницу «петербургской Эмбер», по имени знаменитой французской мошенницы и немецкой шпионки

Газета «Петербургский листок» торжествует: «Госпожа фон Штейн наконец попалась! В течение нескольких лет она не только безнаказанно совершала в Петербурге самые разнообразные деяния, предусмотренные 15-м томом Свода законов, но еще и терроризировала своих жертв.

Газеты окрестили ее "петербургской Эмбер"… Процесс Ольги Штейн — своего рода отрыжка старого режима. Одна из типичных фигур умирающего бюрократического строя, когда каждый наглец, каждая кокотка и авантюристка могли заткнуть глотку журналиста, который осмелился бы разоблачить их проделки»[14].

Начали вызывать свидетелей и потерпевших. Поступило восемьдесят исков от обманутых Штейн простаков. И перед прокуратурой постепенно нарисовался колоссальный объем ее афер. Ее защите удалось под предлогом болезни все же освободить ее под залог в десять тысяч рублей до окончания следствия. Но заступаться за фон Штейн перед законом «в кулуарах» было уже некому.

СУД И СТРАСТЬ

Процесс над Ольгой Штейн и ее сообщниками — секретарем Малыгиным и уже лишившимся звания поверенного Федором фон Дейчем начался 29 января 1907 года в Петер-буржском окружном суде при полном стечении публики. Как писал о начинающемся событии «Петербургский листок»: «В нем пройдет интересная галерея субъектов простых, наивных, доверчивых, с одной стороны, а с другой — появятся люди, эксплуатировавшие самым беззастенчивым образом то бесправие русского человека, которому теперь, слава богу, приходит конец».

Дело представляло интерес не только скандальными подробностями, обещавшими упоминание известных имен, близких к власти, но и адвокатским составом.

Фон Штейн обвиняли в похищении 76 350 рублей у потомственного почетного гражданина Свешникова: надворного советника Зелинского; титулярного советника Карпе-ченко; жены инженера Софии Сарен; 300 руб. у дворянина Пржитульского; 750 руб. у инженера Карназевича; 600 руб. у крестьянина Монахова; 3000 руб. у отставного фельдфебеля Десятова; 3000 руб. у крестьянина Маркова; 3000 руб. у отставного полковника Арсеньева; 13 250 руб. у мещанки Аделаиды Шуман; 2000 руб. наличными деньгами у прусского поданного Бенса Беккера и 300 руб. у магазинов: братьев Елисеевых, Мертенса и Саркисбекянца.

Иллюстрация из газеты

Ольга фон Штейн, находившаяся прежде под покровительством таких сторонников неограниченного самодержавия, как Клейгельс и Победоносцев, наняла себе либеральнейших модных адвокатов. Вначале ее выбор остановился на знаменитом златоусте, члене Государственной думы II и III созывов, одном из руководителей партии кадетов Василии Маклакове. А после того как Маклаков разумно отказался от защиты такого сомнительного персонажа, она обратилась к иному столь же известному политику.

Ее защиту возглавил другой кадет — Осип Пергамент — юрист, общественный деятель, писатель, Первый председатель Совета, гласный Одесской городской думы, член II и III Государственной думы. Ему помогали известный всей России адвокат присяжный поверенный Леонид Базунов — член совета присяжных поверенных округа Санкт-Петербургской палаты и Григорий Аронсон, прославившийся своими яркими речами на нескольких шумных судебных процессах.

Сообщников Штейн — Федора фон Дейча и приказчика Малыгина — защищали соответственно Александр Бобрищев-Пушкин и Александр Трахтарев, также юристы известные.

Свободомыслящие, никак не связанные со «сферами», присяжные поверенные должны были, по идее, снять с подсудимой флер старорежимного персонажа, дамы полусвета, покрываемой знакомствами, взятками, полицейским произволом.

К тому же платила Штейн или кто-то (вероятно, шурин Александр Амбургер) хорошо. Присяжный поверенный Марголин (он умер еще до суда) получил гонорар и средства для расчета с должниками Штейн — 4 тысячи, 20 тысяч для этих же целей ушли Аронсону, тысяча гонорара — Базунову и 3,5 тысячи Пергаменту.

Между адвокатами и фон Штейн установились дружественные, почти родственные отношения. В гостях у освобожденной под залог скандальной дамы они распивали дорогое вино и целовали ей руки. «На меня, — говорит Ольга Штейн в одном из показаний у судебного следователя, — Пергамент производил неотразимое впечатление».

Присяжные поверенные часто бывали на даче у Штейн в Лесном: парк, отдельный павильон для приемов, лошади, дрожки, ландо, много гостей — морские офицеры, гвардейцы.

Адвокаты уверяли Штейн, что если она расплатится с должниками до суда, те отзовут иски и ее оправдают.

Однако на судебном следствии, тянувшемся несколько дней, выяснилось: против Штейн возникают все новые обвинения в подлогах и хищениях, объявляются новые истцы.

Тогда родные Штейн стали доказывать, что она психически ненормальна. Пресса, обвинители, публика — все были возмущены, видя, что этот подлог — единственный шанс для Штейн уйти от заслуженного наказания.

Но психиатрическая экспертиза дала неутешительные для защиты результаты. Знаменитый профессор Бехтерев подытожил мнение столичных психиатров: Штейн абсолютно нормальна, никаких отклонений у нее нет.

Поэтому 3 декабря защитники просили о направлении этого дела к доследованию. Суд не согласился с их доводами и решил продолжать рассмотрение дела. Улики против Ольги Штейн были веские, все складывалось так неблагоприятно для нее, что сомневаться в решении присяжных заседателей уже было нельзя.

Штейн сознавала: последняя зацепка для оправдательного решения отпала.

ПОБЕГ

К этому времени Ольга Григорьевна страстно влюбилась в 28-летнего Евгения Шульца, бывшего корабельного инженера, уволенного из флота и служившего в Первом страховом обществе.

Когда они встретились, Шульц был человеком без определенных занятий. Ему предстояло пройти баллотировку в порту, чтобы продолжить карьеру. Но из 60 сослуживцев 32 демонстративно не голосовали («мы господина Шульца не знаем» — он редко бывал на службе), 28 высказались против. Результат «уволен по болезни», без зачисления в запас. Его бывший сослуживец штабс-капитан Франк, говорил: «Это — флюгер, безалаберный, лгун и без царя в голове».

В Первом страховом обществе (туда его устроили сенатор Половцев и Ольга фон Штейн) Шульц тоже не задержался — прослужил 11 месяцев, из которых 5 отсутствовал «по болезни». Уволился, так как «не получил уважения своих товарищей», но остался недоволен — считал, что ему надо было доплатить по 50 рублей за месяц.

У Шульца были сбережения — 20 тысяч, немало, но для его с Штейн образа жизни ничтожная сумма. Фон Штейн съехала от мужа и жила с любовником на аристократической Английской набережной, 62. Она получала 300 рублей в месяц от шурина Амбергера, а Шульц не тратил на спутницу ни одной копейки.

«Мальчик для постели», «сутенер» — так о нем отзываются адвокаты Штейн. Судебно-медицинская экспертиза в отношении Шульца относила его к типу людей, «имеющих неприятный, несносный характер и с трудом терпимых в обществе. Такие люди неуравновешенны, сумасбродны, и жизнь их полна всевозможных противоречий. От них можно ожидать всяких неприятностей, и с ними всегда следует держаться осторожно».

3 декабря 1907