Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

и друг, красный командир Адольф Казимирович Юшкевич, пал смертью храбрых в Северной Таврии 28 октября 1920 года, в первый же день второго удара проводимой Красной армией Северно-Таврийской операции против белых войск барона Врангеля, – он пока не сказал.

Перед судом Рокоссовский вспомнил, от какого числа был тот памятный номер «Красной звезды» с публикацией списка погибших в Северной Таврии. Великолепная память! Суд выслушал его доводы. Нашли и номер газеты, где действительно извещалось о героической гибели красного командира Юшкевича.

Суд состоялся в начале 1939 года. Ранний период эпохи Берии. Он характерен некоторым «потеплением» в тюремных камерах, лагерях и судах, да и в обществе в целом. Некоторые дела пересматривались. Многие прекращались. Люди возвращались домой. А в камеры и на пытки потащили вчерашних палачей. Шла чистка в органах НКВД. Именно в это время расстреляли бывшего начальника Ленинградского управления НКВД комиссара госбезопасности 1-го ранга Заковского (Штубиса).

Выступая 10 июня 1937 года на Ленинградской областной партконференции, Заковский сказал: «Мы должны врага уничтожить до конца. И мы его уничтожим». Этот свирепый начальник порой и сам проводил допросы, особенно «знатных» сидельцев. Любил присутствовать на расстрелах. А иногда вытаскивал из кобуры свой револьвер, делом подтверждая своё большевистское «до конца»…

Допрашивал он и Рокоссовского. Боевых орденов у Заковского было больше, да и звание выше. Но статус кавалерийского комдива с тремя орденами Красного Знамени вполне соответствовал тому, чтобы им занялся сам комиссар Заковский. Допрашивал жестоко: несколько выбитых зубов, три сломанных ребра, молотком – по пальцам ног… Конечно, это не пуля в затылок. Искалеченное тело болело долго. Душа ныла дольше и сильнее.

И вот казус, казалось бы, удачной фортуны комиссара 1-го ранга: обречённый на убойную статью бывший подследственный Рокоссовский переживёт своего палача.

Когда суд в Москве рассмотрел дело Рокоссовского, когда принял к сведению доводы подсудимого и счёл их убедительными, всё началось сначала.

Подследственного вернули в родные «Кресты». Осенью того же 1939 года его снова заслушает Военная коллегия Верховного суда. И снова заготовленный сотрудниками НКВД приговор не утвердит.

Никто не собирался его освобождать. И возможно, он так и сгнил бы в одной из камер мрачной ленинградской тюрьмы и у нас не было бы полководца Рокоссовского, если бы в Москве после неудачной Финской кампании не состоялся разговор военачальников, от которых тогда зависело многое.

«Зимняя война» с маленькой Финляндией, армию которой наши войска так и не смогли разгромить на линии Маннергейма, заставила Сталина задуматься о боеспособности Красной армии. И в первую очередь – о её кадрах. Ибо – «кадры решают всё».

По одной версии, предложение о возвращении из заключения военачальников, арестованных и осуждённых несправедливо, Сталину изложил только что назначенный на пост наркома обороны С. К. Тимошенко.

По другой – Г. К. Жуков.

В тот период Жуков, восходящая звезда Красной армии, стремительно поднимался вверх. Сокрушительная победа на Халхин-Голе, присвоение звания генерала армии и Героя Советского Союза. Встречи со Сталиным, откровенные разговоры. Доверие вождя, который умел слушать и слышать своих подчинённых.

Из воспоминаний маршала Жукова: «Рокоссовский был мой близкий старый товарищ, с которым я вместе учился, работал и которого всегда уважал как хорошего командира. Я просил Сталина освободить его… и направить в моё распоряжение в киевский Особый военный округ».

Возможно, Георгий Константинович здесь допустил какую-то неточность. Известно, что первая его встреча со Сталиным произошла в мае 1940 года. К тому времени прошло уже два месяца, как Рокоссовский вышел из тюрьмы.

Но возможен и третий вариант. Разговор о необходимости пересмотра «ежовских» дел многих военачальников и о возможном их освобождении и восстановлении в войсках на командных должностях произошёл между Жуковым и Тимошенко. Они служили в Белоруссии в одном корпусе, доверяли друг другу. Прекрасно понимали, какая беда надвигается на страну; размышляя о возможностях укрепления войск командными кадрами, вспомнили об арестованных органами НКВД. Ведь эти кадры, проверенные боями и походами, пропущенные через курсы и академии, находились рядом, за колючей проволокой.

В самый канун войны в войска возвратились А. В. Горбатов, К. Н. Галицкий, Ф. Ф. Жмаченко, К. П. Подлас, Ф. А. Пархоменко, В. Д. Цветаев, К. А. Юшкевич, А. И. Лизюков и другие, всего около пятидесяти человек. Многие, к сожалению, не дожили до пересмотра своих дел.

Справка

Выдана гр-ну Рокоссовскому Константину Константиновичу, 1896 г. р., происходящему из гр-н б. Польши, г. Варшава, в том, что он с 17 августа 1937 г. по 22 марта 1940 г. содержался во Внутренней тюрьме УГБ НКВД ЛО и 22 марта 1940 г. из-под стражи освобождён в связи с прекращением его дела.

Следственное дело № 25358

1937 г.

Следственное дело, о котором упомянуто в справке об освобождении, из архивов НКВД – КГБ – ФСБ исчезло. Его как бы не существует. Говорят, папка, в которой были подшиты все документы, касающиеся ареста, допросов, судебных заседаний и иных действий по делу комдива К. К. Рокоссовского, уничтожена в начале 1960-х, когда по приказу Н. С. Хрущёва «подчищались» архивы: из хранения изымались документы, которые могли бросить хоть какую-то тень на партийных функционеров и высокопоставленных работников спецслужб. Партия заслушала доклад своего нового лидера на XX съезде КПСС о культе личности, с лёгкостью свалила всю вину за репрессии, роковые ошибки и перекосы на Сталина и вновь почувствовала себя молодой, невинной и полной сил для новых свершений.

Мне же опыт и чутьё подсказывают, что интересующее нас дело не погибло, что когда-нибудь протоколы допросов и имена следователей, истязавших Рокоссовского, мы всё-таки узнаем. Во всяком случае, на два запроса, поданных в ФСБ с просьбой ознакомиться с «делом К. К. Рокоссовского для написания правдивой истории его ареста, заключения и освобождения», не последовало никакого ответа. Даже уведомления о том, что запросы получены. Не странно ли?

Об освобождении Рокоссовского тоже сочинено много легенд.

К счастью, он сам однажды рассказал о том, как всё происходило. Рассказал во время съёмок кинофильма «Если дорог тебе твой дом» по сценарию Константина Симонова. Маршал был главным военным консультантом. Кто-то из присутствующих киношников записал рассказ на магнитофон, затем перевёл в обычное повествование: «Когда Рокоссовского выпустили на волю, тюремный писарь решил, что бывший заключённый – ленинградец, что он идёт домой, и не вручил ему на дорогу необходимый воинский литер[13].

С Выборгской стороны на вокзал, без копейки в кармане, но с благословенной справкой Константин Константинович прошагал десятка два трамвайных остановок. Выписать литер во исправление тюремной ошибки мог лишь военный комендант. Но он появится только утром. И Рокоссовский решил переночевать на вокзале. Однако поздно вечером военный патруль, обходя зал ожидания, всех безбилетников-ночлежников выпроводил на площадь. Вокзал в прифронтовом городе – не ночлежка[14]. Рокоссовский отправился в далёкий военный городок, где квартировал комсостав штаба округа. Дело было к ночи. Он всё же разыскал двоих знакомых, бывших своих сослуживцев, но те побоялись