Кэтрин, принцесса Уэльская - Роберт Джобсон

Кэтрин не удержалась от смеха, когда ей вручили значок «Дитя на борту» во время официального посещения станции метро «Бейкер-стрит» вместе с королевой Елизаветой и принцем Филиппом. Тот их выход на публику был приурочен к отмечавшемуся в марте 2013 года 150-летию открытия лондонской подземки. Кэтрин к тому времени находилась на шестом месяце беременности, и её набухающий бутоном будущего плода живот был выкачен на всеобщее обозрение из-под стильного бирюзового цвета плаща от Мален Биргер к полному восторгу собравшихся фотографов.

После того как гендиректор лондонской подземки Говард Коллинз представил значки, предназначенные для навешивания его персоналу на лацканы с целью стимулировать пассажиров уступать места беременным, Кэтрин встрепенулась, поднесла выданный ей значок под очи королеве и мило пошутила: «Придётся мне его теперь и дома носить!» Позже Коллинз рассказывал: «Она мне сказала, что раньше регулярно пользовалась метро, а теперь, увы, не ездит на нём из-за своей новой роли»[108]. В тот день Кэтрин выглядела воистину блистательно, особенно с учётом того, что это был её первый значимый выход на публику после изнурительного приступа гастроэнтерита, выведшего её из строя на целых три недели.

Тремя месяцами ранее Уильям оказался в непростой ситуации: ему пришлось срочно обзванивать королевскую семью, чтобы поставить королеву Елизавету, принца Чарльза и брата Гарри в известность о беременности Кэтрин раньше, чем они узнают об этом из СМИ, которые действительно раструбили об этом по всему миру уже́ 3 декабря 2012 года. До этого супруги хотели как можно дольше держать эту новость в тайне, но судьба распорядилась иначе: в гостях у родителей в Беркшире у Кэтрин случился жестокий приступ утренней интоксикации с безостановочной рвотой, и её пришлось экстренно госпитализировать в лондонскую больницу Эдварда VII, которой традиционно отдают предпочтение члены королевской семьи. Уильям пребывал там при ней неотлучно. В конце первого триместра беременности с подобными вещами не шутят.

После первичного обследования гинекологи её королевского величества Алан Фартинг и сэр Маркус Сетчелл решили, что Кэтрин нельзя выписывать до завершения полного комплекса диагностики. В итоге она провела на больничной койке целую неделю. Позже герцогиня, делясь воспоминаниями о том опыте, призналась, что уже́ тогда открыла в себе способность изыскивать внутренние резервы стойко выдерживать острые приступы утренней рвоты, которые будут преследовать её на протяжении всех беременностей.

– Мне было во всех отношениях трудно, – вспоминала Кэтрин в гостях у ведущей подкаста «Счастливая мама, счастливое дитя» Джованны Флетчер. – Постоянная дурнота, ничего питательного употребить внутрь я была не в состоянии, однако же каким-то чудом мой организм продолжал вырабатывать всё жизненно необходимое для питания плода и взращивания новой жизни. Я лично нахожу это совершенно восхитительным.

Именно в этот период гиперемезиса, этой жестокой утренней рвоты, я впервые по-настоящему поняла всю неимоверную силу власти ума над телом. Мне приходилось разведывать и испробовать все доступные пути, задействовать всяческие приёмы – медитацию, дыхательные упражнения и тому подобное, – чтобы продраться через это. У этого [недуга] есть разные степени тяжести, если что. Не скажу, что Уильям там был при мне неотлучно и напевал про милые пустяки! Не было его там… хм… Я его даже и не звала. Это было нечто такое, что я хотела сделать самостоятельно. Я имела возможность убедиться в мощной действенности этих техник, особенно гипнородов, при плохом самочувствии. Меня осенило, что это нечто такое, чем я вполне могу овладеть, источник власти над собою, особенно во время схваток. Это был мощнейший прорыв.

Затем в ответ на вопрос Джованны Флетчер о влиянии её болезни на мужа Кэтрин призналась:

– Уильям чувствовал себя не в состоянии мне чем-то особо помочь, а без этого трудно смотреть на страдания любимых, будучи не в силах их облегчить.

И, наконец, поделилась своими ощущениями от родовых схваток и родоразрешения:

– Поскольку беременность прошла столь трудно, сами роды я, на самом-то деле, нашла в чём-то даже весьма приятными <…>, потому что понимала, что конец всему этому не за горами! Но вынуждена признать, что не все [роженицы] переживают подобный опыт. Каждая беременность уникальна, и каждые роды уникальны[109].

Её свёкор Чарльз встретил новость весьма эмоционально: «Я в восторге, чудненько! Приятнейшая мысль в моём возрасте стать дедушкой, если можно так выразиться. Просто блеск! Тем более, что, как я с облегчением узнал, моя невестка, слава богу, пошла на поправку». Присовокупил своё благословение и венчавший супругов архиепископ Кентерберийский: «Вся нация захочет присоединиться ко всеобщему ликованию по случаю этой чудесной новости».

Правда, следом выяснилось, что герцогиню пришлось госпитализировать из-за сильного токсикоза с жестокой утренней рвотой, именуемой по-латыни hyperemesis gravidarum и вызвавшей столь серьёзное обезвоживание организма, что потребовалось внутривенное вливание физиологического раствора. Из больницы Кэтрин выписали с инструкцией соблюдать покой. Соответственно, она стала коротать оставшийся срок беременности попеременно в беркширской усадьбе родителей и Кенсингтонском дворце, в то время как Уильям продолжал нести службу пилота в поисково-спасательном отряде ВВС на севере Уэльса.

Официально об ожидаемой дате предстоящих родов не сообщалось. Кенсингтонский дворец лишь повторил то, о чём ранее успела проговориться сама герцогиня: ребёнок ожидается «в середине июля». Пресса на всякий случай перестраховалась. Первые стремянки фотокорреспондентов на выигрышных в плане ракурса позициях за оградой крыла им. Линдо лондонской больницы Св. Марии в Паддингтоне на западе Лондона, где предстояло появиться на свет королевскому отпрыску, стали появляться ещё в конце июня. Стартовала большая игра в «ждём Кейт», как её вскоре окрестили.

Следом начали подтягиваться телевизионщики со всего мира. Огородили площадки для каждой бригады лентами с табличками названий телеканалов и сетей. Но репортажи им вести было пока что не о чем, поскольку Кэтрин в родильное отделение до сих пор не поступила. Столпы тележурналистики настолько заскучали, что от нечего делать начали интервьюировать друг друга.

Когда же их сын наконец родился, а случилось это лишь 22 июля 2013 года, королевская чета ещё и отложила официальное объявление об этом на четыре часа и десять минут после того, как роды де факто состоялись. В фирменном стиле современной королевской семьи первой из посторонних новорождённого дозволили лицезреть парикмахерше Кэтрин Аманде Кук Такер, призванной привести в порядок причёску молодой матери перед выходом на публику из крыла им. Линдо.

Уильям решил обойтись без традиционного явления себя народу на ступенях больницы с объявлением о рождении сына и о том, как он счастлив стать отцом. Они хотели проделать ровно то же самое, но на па́ру, как семья. Вспоминая о моменте, когда они с Уильямом впервые взяли своего первенца