Сельма Лагерлеф - Девочка из Морбакки: Записки ребенка. Дневник Сельмы Оттилии Ловисы Лагерлёф

— Как ты считаешь, Луиза? Может быть, напишем в Стокгольм, спросим Афзелиусов, нельзя ли Сельме пожить у них еще одну зиму, походить на гимнастику? Прошлый-то раз ей стало намного лучше. Мне так хочется увидеть ее по-настоящему здоровой, пока я жив.

От изумления я делаю большие глаза. Наверно, папеньку вчера вечером мучила совесть из-за того, что он заставил меня поехать на бал. Наверно, потому он и надумал послать меня в Стокгольм.

Все ж таки не сыскать на свете человека добрее моего папеньки.

Элин Лаурелль

Как же замечательно, что Алина Лаурелль приехала в Морбакку навестить нас. Мы не видели ее с минувшей осени, когда она перебралась в Вестра-Эмтервик.

Выглядит Алина совсем как раньше, ну разве только похудела немного. Бодрая, веселая, а когда, стоя на крыльце, смотрит на флигель и контору, то как будто бы ни малейшего волнения не испытывает.

Алина приехала одна и может остаться на целых три дня, потому что пастор Унгер, тетя Мария, Юнас, Андерс и Юханна уехали в Карлстад на свадьбу.

Мы все — папенька, маменька, Элин Лаурелль, Анна, Герда и я — встречали Алину на крыльце. И Алина всех нас обняла и расцеловала, понятно кроме папеньки.

Анна и Герда с виду радовались приезду Алины так же, как я, и Алина расцеловала их так же, как меня. К счастью, Алина не знает, что им обеим Элин нравится больше, чем она.

Они твердят, заниматься с Элин сущее удовольствие, очень она славная и добрая. И не такая строгая, как Алина. И уроков задает меньше, и не слишком сердится, когда не можешь ответить на все вопросы.

Но меня ни капельки не волнует, что нам задают меньше уроков. Мне все равно больше нравится Алина. И никто не заставит меня отдать предпочтение Элин. Я Алину не променяю, и точка.

Должна сказать, не очень-то легко удержаться и не полюбить Элин, ведь она вправду славная и у нее всегда есть о чем рассказать. Иной раз она весь урок сидит и рассказывает, так что мы толком не успеваем ответить заданное. Герде и Анне это по душе. Я тоже порой нахожу это забавным, но не считаю правильным. Алина никогда так не поступала.

Случается, что, проверяя письменную работу, Элин пропускает ошибку, не отмечает на полях. А если я говорю об этом Анне, она отмахивается: дескать, какие пустяки!

— Я, по крайней мере, больше узнаю от Элин, чем от Алины, — говорит Анна. — Потому что Элин знает больше, чем написано в учебниках.

Вообще-то Анна права, но я не хочу любить Элин. Не хочу изменять Алине.

По-моему, очень даже хорошо, что Элин дурнушка. Нос у нее слишком короткий, кончик его вроде как срезан. Лицо землистое, вдобавок на щеке бородавка. Да еще двойной подбородок, как у фельдмаршала Клингспора из «Сказаний прапорщика Столя». Зато волосы красивые, белокурые, всегда хорошо причесанные. И чего у нее никак не отнимешь, так это высокого роста и представительного облика. И голос у нее красивый, и есть в ней кое-что еще, чего я не понимаю. Например, когда в комнату входит маменька, вместе с нею входит частица Филипстада — маменька родом оттуда, — и чуток шахтного поля и домен, а когда входит Алина Лаурелль, она приносит с собой немножко Карлстада, школ и изящных праздников, но с Элин Лаурелль сразу входит весь мир. Ведь Элин может говорить о чем угодно, она знает всё и про Грецию, и про Египет, и про Гренландию, и про Австралию. Ей известно всё, о чем помышляет народ всюду, где только живут люди. Она много знает о старине, а главное, в курсе всего нового.

Молодые господа интереса к Элин не проявляют. Не заезжают они теперь сюда, а при Алине наведывались постоянно.

Но, по-моему, пожилые господа вроде папеньки и инженера Нурена не прочь потолковать с Элин, потому что при ней весь мир и она не робеет высказать свое мнение. Даже осмеливается спорить с папенькой по поводу странствующих проповедников и священников-сектантов. Однако ж спорит она весело и приводит такие остроумные доводы, что обидеться он просто не может.

А особенно Элин любит подразнить мальчиков.

Нынешнее Рождество Элин Лаурелль провела у нас, ведь из дома она уехала в ноябре и не хотела так скоро опять тратиться на поездку. И по-моему, Даниэль и Юхан нашли ее весьма симпатичной. В комнатах оба оставались куда дольше обычного. Элин поддразнивала их по всем и всяческим поводам, а особенно они обижались, когда она утверждала, что способностей у девочек ничуть не меньше, чем у мальчиков, и они тоже могут научиться чему угодно. Даниэль по обыкновению держался дружелюбно, а вот Юхан постоянно норовил ее испытать. Когда Элин не удавалось дать ему отпор, она вскакивала, пыталась взъерошить ему волосы. Он уворачивался, и начиналась беготня, сперва вокруг обеденного стола, потом по всему дому.

Но немного погодя они снова были добрыми друзьями, и мне кажется, у мальчиков никогда не случалось такого веселого Рождества.

После обеда Элин обычно заходит в комнату при кухне, к тетушке Ловисе, чтобы взбодрить ее глубокомысленной беседой. И тогда они неизменно рассуждают о судьбе. Ведь тетушка Ловиса утверждает, что ход человеческой жизни предопределен изначально и ни один человек не в силах этому воспрепятствовать. Кому суждено жениться или выйти замуж — женится или выходит замуж, а кому не суждено, тот, сколько ни старайся, не женится и замуж не выйдет. Тут Элин Лаурелль спрашивает, полагает ли тетушка, что предопределенность касается и большого, и малого либо же только таких важных вещей, как браки и смерти.

— Ну, предопределено конечно же всё, — отвечает тетушка Ловиса.

— Стало быть, в таком случае мне и Господу молиться не стоит, — говорит Элин, — ведь коли все предопределено и ничего не изменишь, незачем и просить.

На это тетушке Ловисе возразить нечего.

— Н-да, видите ли, Элин, для меня это чересчур сложно, — говорит она. — Тут мне не разобраться. Я не такая умная, как вы, Элин.

Однако она оживляется, когда Элин заходит и ведет с нею диспуты.

В общем, не любить Элин не так легко, как я себе воображала. Но остерегаюсь я изо всех сил. Держусь, конечно, вполне приветливо, но в споры с нею не пускаюсь, потому что аккурат через споры и начинаешь ее любить.

Про себя я думаю: будь Элин такая, как есть, веселая и остроумная, а вдобавок молодая и красивая, как Алина, она была бы именно такой, какою мне хочется быть, когда я вырасту. Короче говоря, для меня ох как непросто хранить верность Алине.

Но сейчас, когда Алина приехала к нам, я очень рада, что осталась ей верна. Никогда я не говорила с Элин о том, о чем не говорю с остальными. Она ничегошеньки не узнала про «Оцеолу» и про то, что ради папенькина выздоровления я прочла всю Библию.