Совдетство. Книга о светлом прошлом - Юрий Михайлович Поляков

в изображения требовательных доисторических женщин. Так возникло искусство.

Ларик целый день, как заговорщик, то появлялся, то исчезал, никого не предупредив. Неля ушла на работу гордая и нарядная, похваставшись, что в следующее воскресенье возьмет отгул и поедет с Давидом на Рицу, где, к своему стыду, ни разу еще не была. Я прилег на заслуженный отдых и начал читать про Тома Сойера сыщика, но бросил – не интересно, хоть и детектив. Башашкин, выслушав мои жалобы на занудство Марка Твена, ответил:

– Это ты, племяш, про майора Пронина не читал!

Вновь объявившись, юный князь вызвал меня за избушку и сокрушенно рассказал, что поначалу все шло замечательно. Каха буквально обеими руками ухватился за предложение устроить товарищеский матч, более того, сам в качестве капитана команды назвал Михмата, тот уже успел развить бурную спортивную деятельность в «Апсны», возглавил волейболистов, разогнал посторонних, свивших незаконное гнездо в санаторной бильярдной, играя на деньги и не подпуская к столам полноправных отдыхающих с путевками. Узнав о будущей встрече, Зоин отчим тоже обрадовался и сообщил, что, учась в МФТИ, играл средним полузащитником в вузовской сборной. Матч решили не откладывать: завтра или послезавтра.

– Ну, видишь, как все удачно… – через силу порадовался я, глубоко сожалея, что подал идею «подковать» электронщика.

– Облом. Накрылась игра… – махнул рукой мой друг.

– А что такое?

Оказалось, через все футбольное поле, наискосок, буквально вчера погранцы прокопали глубокую траншею, для чего прислали землеройную машину, взвод бойцов и походную кухню. Дело в том, что повредился какой-то очень важный кабель, соединяющий Госдачу с Сухуми, а оттуда с Москвой. Его проложили давным-давно для того, чтобы Сталин, когда отдыхал в Новом Афоне, мог без помех руководить страной, как если бы заседал у себя в Кремле. Короче, солдаты разбили большие палатки, натянули вдоль рва колючую проволоку, выставили караул и никого туда не подпускают, ведь речь идет о государственной тайне. Сколько будут искать место разрыва, непонятно. Одним словом, накрылся матч медным тазом.

– Может, и к лучшему, – заметил я.

– Это мы еще посмотрим! Немец обещал что-нибудь придумать… – И мой друг снова куда-то умчался.

Я поскитался по участку, отметив, что маленькие гранатики и зеленые мандарины на ветках за десять дней, прошедшие после нашего приезда, успели немного увеличиться в размерах. Под грушей я обнаружил разбившийся в лепешку плод, он был еще неспелым, кислым, но есть все же можно. Потом мы с Лиской слушали Высоцкого, и он, честно говоря, начал мне надоедать своим хриплым надрывом.

– Скажи, Юрастый, все артисты поют? – спросила Лиска. – Это обязательно?

– Желательно.

– А если слуха нет?

– Тогда надо идти в кино. Там за безголосых другие озвучивают.

Мы перекинулись с «сержантом Лидкой» в картишки, и она трижды осталась дурой. Слоняясь без дела по двору, я из любопытства тайком заглянул в избушку (окна из-за духоты были настежь) и заметил, что кровать выглядит так, словно там не на жизнь, а на смерть боролись два самбиста. На подоконнике лежал толстенный том: Иван Папаскири «Женская честь». Эту книгу, ища свое место в личной жизни, читала до последнего дня несчастная Неля, а теперь, видно, отложила за ненадобностью. Не может быть, подумалось мне, чтобы в романе с таким названием не было мест, которые детям до 16 лет не рекомендуются. А если они там есть, я их найду непременно.

В этом году у нас в «Дружбе» по рукам ходила книжка «Созвездие Девы», ее кто-то из пионеров случайно взял в лагерной библиотеке и с изумлением обнаружил там постельную сцену. Сперва бессовестное произведение, хихикая, изучали переростки из первого отряда, потом «Дева» перекочевала к нам, во второй, сначала, конечно, в девчачью палату, а затем к нам – мальчишкам. Взволновавший всех абзац я помню дословно: «Виталий, прерывисто дыша, наконец разжал свои грубые нетерпеливые объятия и, сопя, отвалился к стене. Переведя дыхание, он сел на кровати, цинично ухмыльнулся и закурил, а раздавленная случившимся Жанна, всхлипывая, закрыла свою откровенную наготу мятой простыней и горько заплакала, понимая, что совершила, возможно, самую большую и непоправимую ошибку в своей только что начавшейся взрослой жизни…»

– Значит, он ей целку сломал, – со знанием дела определил Лемешев.

– Как пить дать… – кивнул Папикян.

И тут в палату влетел наш вожатый Игорь, вырвал книгу из рук Карена, показал нам кулак и скрылся. Выяснилось, кто-то стукнул про «Созвездие Девы» Анаконде, она взбесилась, приказала позорное чтиво из оборота изъять, а библиотекарше Лене объявила строгий выговор за грубое антипедагогическое поведение. Та пыталась оправдываться, мол, когда ей предложили эту порнографию в коллекторе, она и представить себе не могла, что ей подсовывают. Во-первых, издательство «Молодая гвардия», во-вторых, в аннотации черным по белому написано: «в новой повести известного прозаика Альберта Полуханова в яркой, емкой художественной форме поднимаются актуальные вопросы социалистической нравственности и морального возмужания подрастающего поколения». Но директриса была непреклонна и лично перелистала в поисках похабщины все библиотечные книги, даже «Королевство кривых зеркал».

Улегшись в постель, я раскрыл «Женскую честь».

– Не рано тебе такие книжки читать? – удивился Башашкин.

– В самый раз.

– Ну-ну… Очень уж толстая!

Начало оказалось многообещающим:

«Круто свернув с магистрали Сухуми – Тбилиси, легковая машина понеслась в сторону гор по проселочной дороге. Мчалась она с бешеной скоростью, поднимая за собой облака пыли без остановок пролетая мимо деревень. Встречные испуганно шарахались, едва успев понять, что это газик, а придорожные жители, выйдя за ворота, спрашивали друг у друга: “Что случилось? Что это за машина так несется? Не случилась ли какая беда?”

Потом машина все-таки остановилась возле колодца, водитель, быстро опустив ведро в сруб, пытался набрать воды. Навстречу ему из дома вышел Леварса, сын хозяина.

– Добро пожаловать! – обратился он к запыленному путнику.

Тот, полуобернувшись, кивнул головой и продолжал возиться с ведром, не уделяя особого внимания появлению кого-то из хозяев.

– Должно быть, тебя донимает жажда, дай-ка я помогу тебе, – дружелюбно предложил Леварса и, ловко подхватив цепь, вытащил ведро из колодца, поставил на сруб, зачерпнул самшитовым черпаком студеной воды и подал незнакомцу. Тот жадно выпил до дна и попросил:

– Еще, если можно!

Осушив залпом черпак, он отставил его в сторону со словами:

– Хотя и не подобает мне утруждать тебя, все же прошу – полей мне на руки, я хотел бы немного освежиться…»

М-да, я, можно сказать, с детского сада езжу в Новый Афон, но ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь здесь так разговаривал. Вряд ли подобные высокопарные персонажи могут заниматься чем-то, запрещенным детям до шестнадцати. Я уже собирался закрыть книгу и