«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев

„северо-китайском инциденте“, только военная мобилизация и первые бои в Северном Китае уже обошлись в 526 миллионов иен (1 иена по официальному курсу равна 0,72 имперской марки)…

Положение Японии осложняется неблагоприятным влиянием китайского конфликта на японскую внешнюю торговлю, которая уже до этого попала в тяжелое положение. Вследствие увеличения импорта, связанного с ростом вооружения, и вследствие роста цен на мировом рынке, которые сказываются на японском импорте несравненно сильнее, нежели на продажной цене японских экспортных товаров, за первые восемь месяцев текущего г. возник рекордный перевес импорта над экспортом на сумму около 800 миллионов иен… Кроме того, столь важный по значению вывоз японских товаров в Китай практически упал до мертвой точки – во-первых, из-за боев, а также потому, что бойкот японских товаров китайцами вспыхнул, естественно, с новой силой. Этот бойкот организуется китайскими торговцами и в других тихоокеанских странах. С начала года Японии уже пришлось ради покрытия своих импортных потребностей уступить загранице значительную часть (400 миллионов иен, или более четверти) своего золотого запаса.

Наконец, чрезвычайные государственные притязания на рынке капитала, с одной стороны, и ставшее необходимым сокращение импорта (в том числе импорта иностранных машин, лицензий и так далее) ведут к трудно разрешимому противоречию с необходимостью основательного расширения промышленных производственных мощностей. Именно князь Коноэ и его хозяйственные советники указывали на слабость военно-хозяйственной базы Японии не только в отношении сырья, но и, прежде всего, в отношении производственных возможностей имеющегося японского индустриального аппарата. Китайско-японский конфликт ежедневно приносит все новые доказательства того, что возможности японского хозяйственного аппарата, в особенности его тяжелая и военная промышленность, все еще не отвечают политическому положению Японии в мире и ее великим целям.

Правда, китайский конфликт, кажется, вынудил Японию отказаться от систематического расширения всей военно-хозяйственной базы. Но Японии не так-то просто примириться с этим, в особенности из-за ясного понимания того, что не только военная промышленность страны в узком смысле, но и связанная с вооружением экономика вообще едва ли смогли бы удовлетворить потребности борьбы с более серьезным военным противником, нежели Китай»[602].

25 октября во «Франкфуртер цайтунг» вышла очередная статья «Японские настроения. Общественное мнение захвачено врасплох. Когда наступит мир?»: «Когда в Японии сегодня оглядываются на 7 июля 1937 г. – дату, которая в книгах по истории будет охарактеризована как начало второй большой Японо-китайской войны, то чувствуют себя захваченными врасплох и отнюдь не радуются последствиям, которые имела одна из частых мелких стычек между китайскими войсками и солдатами местного японского гарнизона близ Бейпина (Пекина). Ибо, как бы ни оценивались основная причина и внешние обстоятельства, приведшие к началу конфликта, сегодня, пожалуй, уже твердо установлено, что в Японии не предвидели начала такой национальной войны. Это касается не только хозяйственных и политических кругов страны, которые усматривали множество опасностей для Японии во всякой большой войне, но и руководства армии и флота. Японское армейское руководство было честным, когда в начальной стадии конфликта дало ему безобидное название „северокитайский инцидент“. Ибо оно не хотело распространения военных действий по Северному Китаю, возможно, даже за пределы окрестностей Бейпина и Тяньцзиня. И оно отнюдь не хотело, чтобы какой-то „инцидент“, этот типично дальневосточный метод сочетания вооруженной акции с политико-дипломатическими переговорами, превратился в настоящую войну…

Сухопутные войска уже давно были озабочены развитием событий в Северном Китае. Ибо эти события угрожали превратить желанную стратегическую позицию, повернутую фронтом к Советскому Союзу, в опасный тыл, и они постепенно поставили под вопрос все политические, хозяйственные и прочие особые права, которые Япония со времени создания маньчжурского государства с трудом завоевала в ходе кровавых и бескровных мелких „инцидентов“…

Правительство надеялось таким путем получить в свои руки действенные средства давления, чтобы с помощью широкой дипломатической акции Японии в Нанкине вскрыть, наконец, одним ударом нарыв китайско-японской проблемы во всей ее совокупности. Наконец, хозяйственные круги потому с самого начала, хотя и не без колебаний, отнеслись положительно к „северокитайскому инциденту“, что они надеялись, что тем самым Англии будет сделано ясное предостережение не рисковать в Китае большими кредитами и капиталовложениями, которые волей Японии в любое время могут быть поставлены под угрозу.

Одинаково начиналось все несколькими неделями позже в Шанхае, где флот поначалу не хотел военных действий и где он тоже был честным, когда давал событиям безобидное название „второго шанхайского инцидента“. Но вскоре и он настроился на боевые действия, ибо вознамерился быстрыми и решительными ударами поднять выше свой престиж как в самом Китае, так и в Японии, и без сколь-либо значительного сопротивления китайцев решительно упрочить японские позиции в важнейшем хозяйственном центре Китая. Но когда руководящие политические и хозяйственные круги в Токио и Осаке распознали в высшей степени нежелательную опасность слияния северокитайского и шанхайского инцидентов в одну большую национальную войну между обеими нациями, было уже слишком поздно, ибо война, хотя и нежелательная для обеих сторон, стала фактом. В воззрение по поводу нежелания и неспособности Китая организовать всеобъемлющую оборону страны пришлось внести поправки – так же, как вскоре пришлось расстаться с надеждой, что Япония сможет с помощью сильных ударов в два-три месяца закончить карательную экспедицию, направленную теперь уже против всего Китая.

Армия и военно-морской флот, поддерживаемые военно-воздушными силами, сражались в Северном Китае, а также в Шанхае и менее защищенных городах Среднего и Южного Китая храбро и, без сомнения, небезуспешно. Но Япония и сегодня признает, что дух и достижения китайских вооруженных сил превзошли ожидания и что японские успехи не были ни такими скорыми, ни такими крупными, на какие уверенно надеялись японцы…

Китайцы, укрепившиеся в цементированных пулеметных гнездах, которые называются по русскому образцу „точками“, причиняют армейской и морской пехоте японцев тяжелый урон. Потери японцев, складывающиеся из числа убитых, раненых и больных, как в Шанхае, так и в Северном Китае, велики и особенно ощутимы потому, что они включают необычайно высокий процент офицеров. Дальнейший ход боевых действий будет зависеть прежде всего от двух факторов. Во-первых, от того, удастся ли японской авиации сломать, наконец, хребет китайской обороне в военном и моральном отношении, а на худой конец хотя бы расстроить управление войсками, осуществляемое до последнего времени центральным правительством на вполне современном уровне. Во-вторых, от того, как долго еще у китайских войск будет вдоволь боеприпасов для ведения успешных оборонительных боев…

…Каждый лишний месяц, даже каждая лишняя неделя конфликта означает для Японии несообразно большие расходы не только в военном, но и в хозяйственном и политическом отношении, идти на которые нелегко ввиду задач, стоящих перед Японией за пределами Китая. Далее, в японской прессе уже сегодня