Ангарский маньяк. Двойная жизнь «хорошего человека» - Елизавета Михайловна Бута

class="p1">Возле многих кафе с бильярдом и боулингом теперь часто можно было видеть сразу несколько стаек красивых девушек в болезненно коротких для ангарской зимы юбках. Это были шумные и веселые компании ярких мотыльков. Их вид неизменно восхищал школьников, которые собирались где-нибудь в подъезде близлежащего к бару дома или, если погода позволяла, на детской площадке по соседству. Короткие юбки, куртки из клеенки, имитирующей змеиную кожу, ядовито-желтые волосы и жирные, блестящие от избытка краски, стрелки на глазах, — все это стало ассоциироваться со словом «красотка». Многим хотелось быть похожими на них, и никому не приходило в голову, что через год все эти девушки с нездоровым блеском в глазах уже будут стоять возле мест, где наливают водку в грязный стакан с белесым осадком на дне.

— Да я ж не против, если они будут сидеть тихонько по своим борделям, пусть их там как угодно… Но ведь это ж все дети видят, понимаешь? Девицы наши одеваются как проститутки, ведут себя по-хамски, гуляют до ночи, а потом думают, что все им что-то там должны. Помнишь, в песне еще было: «Если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек»? Если ты ночью пьяная на улице, то и флаг тебе, как говорится, в руки, но и претензий ты тогда не имеешь права предъявлять. Приехала какая малолетка на квартиру к незнакомым парням, напилась, а потом пищит, что ее изнасиловали. Учить таких надо, — возмущался пассажир Михаила Попкова.

Водитель молчал и с преувеличенным вниманием следил за дорогой.

— Я согласен с вами, — сказал он вдруг после минутного молчания.

— Я одну такую малолетку проучил. Смотрю, идет такая вся разодетая вечером, краска по лицу слезает. Ей лет восемнадцать от силы, а накрашена, как тетка тридцатилетняя, смотреть тошно. Я подвезти ее предложил, так она, не спрашивая, в машину прыгнула. Ну так я ей наглядно рассказал, почему нельзя так себя вести, — мужчина на пассажирском кресле довольно захохотал. — Больше так шнырять по городу не будет, — чуть успокоившись, добавил он.

Такие разговоры с пассажирами перестали для Михаила быть редкостью. По городу зловонной струйкой распространялись слухи про маньяка, который орудует в городе. Когда по весне река Китой начинала выплевывать из себя полуразложившиеся трупы, люди списывали все на маньяка, который ездит по городу и отыскивает тех, кто ведет себя не так, как нужно. Если из реки вылавливали труп мужчины, то обычно списывали все на пьяную драку, не забывали добавить нечто глубокомысленное о вреде алкоголя.

Когда несколько лет назад Попков только начинал свою «карьеру» призрачного карателя, ему даже в голову не могло прийти, что это даст такой эффект. Никакого мессианства. Он просто слышал нечто раздражающее от девушки, и его затапливала волна ярости. Необходимо было уничтожить это возмутительное отравляющее Ангарск существо. Предположить, что у него появятся последователи, тогда было бы слишком амбициозно.

Со временем существование маньяка стало чем-то очевидным и как бы естественным для города. Все прекрасно знали о том, что если ты отправляешься куда-то ночью, то лучше бы иметь компанию. Не следует ловить попутку. Если уж и садишься в машину, то будь добра проследи, чтобы кто-то знакомый записал номер машины. А еще лучше, если попросишь подвезти кого-то из милиции, благо патрульных машин по городу в то время разъезжало достаточно много.

Лучше всего у Попкова получалось закрывать глаза на то, что предпочли бы скрыть, а это весьма ценное качество приносило достаточно денег, чтобы больше не заниматься частным извозом, да и других подработок он не искал. Негласный кодекс в холодном климате гласит: если видишь на дороге голосующего, то ты обязан остановиться. Михаил повсюду ездил на своей машине, поэтому подвозил людей практически каждый день. Если кто-то предлагал за помощь вознаграждение, он не отказывался, но если человек был не готов платить, не настаивал на плате. Ему хватало «премиальных» от владельцев кафе, в котором кто-то подрался, и от девушек, которых нужно было проучить. Проститутки и девочки с трассы его перестали привлекать. Потихоньку они переезжали в бары и на частные квартиры. Теперь они уже не искали себе клиентов на дороге, а предпочитали ждать звонка. Листочки с непристойными предложениями висели на тех же досках, что и реклама работы с особенно свободным графиком.

Другое дело — обычные женщины. Жены, дочери и матери. Если Попков видел, как подвыпившая женщина плетется в сумраке домой, он тут же чувствовал, как по кровеносной системе поднимаются волны гнева. Он едва мог сдержать ярость, когда притормаживал и предлагал девице подбросить ее до дома, но они никогда не замечали пульсирующую жилку на его виске, и голос у Попкова всегда был тихим и размеренным. Этот особый навык он приобрел, когда лечился от заикания. Если стараться говорить тихо и немного нараспев, то никто не заметит изъян в твоей речи.

Попкову нравилось чувствовать себя судьей. Когда женщина садилась в его машину, он понимал, что теперь лишь он вершит ее судьбу. Это ощущение так будоражило, что всякий раз он устраивал пассажирке экзамен. Ей предлагалось рассказать о себе. Если она позволяла себе сказать нечто оскорбительное про мужа или легкомысленно махнуть рукой в ответ на вопрос о детях, то приговор ей выносился сразу. Оставалось только решить, чем в этот раз он воспользуется: топором, ломом или другими инструментами из багажника, а может быть, воспользуется отверткой. Впрочем, отвертка однажды сильно его подвела, и он стал носить шило, куда более эффективное, как оказалось, оружие для поборника традиционной морали.

Когда в машину Михаила села учительница музыки из школы его дочери, шансов у нее практически не было. Девушка возвращалась вечером от друзей. В машину она села уже изрядно выпившей и начала флиртовать с Михаилом.

— У тебя голос такой странный. Такое ощущение, что ты от заикания лечился, — вдруг сказала она, жмурясь от слишком ярких фонарей вдоль дороги.

— Предлагаю поехать погулять. Заикаюсь я от нервов. Робею, так сказать, — очень медленно, сосредоточенно проговаривая каждое слово, произнес Михаил.

В понедельник утром она не вышла на работу, чем очень огорчила детей, которые всегда с нетерпением ждали появления загадочной учительницы в длинной юбке, как у феи. Дочь Михаила ужасно расстроилась из-за того, что уроки музыки теперь будет вести другая учительница — нездорово полная пожилая женщина с длинными черными волосками над брезгливо изогнутыми губами.

Если женщина вела себя правильно, если она не соглашалась со мной куда-то ехать, то я ее не только домой отвозил, но и до дверей провожал, следил, чтобы с ней ничего не случилось. Правильным женщинам со