Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

часов вечера, она взяла на привокзальной площади пролетку.

– Туда, где идут гастроли Московского Художественного театра. Знаете?

– А как же. Кто ж в нашем городе этого не знает! А вы тоже актриса? – с интересом взглянул на нее возница.

– Тоже.

– Я так и подумал. Уж больно вы красивая. Хороший театр. Я один спектакль смотрел. Чувствительно!

Появление Германовой за кулисами вызвало целый переполох.

– Мария Николаевна, ваше появление – как выход солнца во время дождя. Теперь можно думать и о расширении нашего репертуара, – радовался Качалов.

⁂

Дав спектакли по нескольким южным городам, качаловская группа перебралась на отдых в Ялту. Погода стояла чудесная, повсюду цвели розы, пели птицы и кричали чайки над водой, слышался смех, работали рестораны, играла музыка, и по набережной, как и в чеховские времена, ходили дамы в шляпках и с собачками на поводке… Какая Гражданская война? Где она?

– У меня такое чувство, что здесь вообще не знают, что в России произошла революция, – ахнула Крыжановская.

На пристани их встречала Мария Павловна Чехова. Ольга дала ей телеграмму с дороги, и, оказывается, Маша уже два дня подряд выходила на пирс, так как никто не мог ей сказать точную дату прихода судна. Все-таки неразбериха этого времени коснулась и этого райского места.

– Машенька! – радостно бросилась к ней Ольга.

Мария Павловна как-то осунулась за то время, что они не виделись. Вернее, постарела. Ольга пригляделась. Волосы у Маши стали совсем седыми! Вот в чем дело! Да и осанка уже не та. И немудрено, ведь ей пятьдесят шесть!

Некоторые актеры обнимали и целовали ее. Они хорошо знали сестру Антона Павловича еще по дореволюционному времени, и встреча с ней напоминала им то дивное счастливое прошлое.

– Спешу поделиться с вами новостью, – сообщила Мария Павловна. – Сегодня в Ялте прошел слух, что Деникин уже взял Царицын и двигается быстрыми темпами на Курск. Красные отступают.

– Неужели все-таки получится выгнать большевиков из Москвы еще до осени? – с надеждой спрашивали друг друга артисты.

Они все были далеки от политики, но, наглядевшись на разруху, грязь и необразованность тех, кто пришел к власти, мечтали только о том, чтобы всё в стране стало как прежде. Сейчас они попали в этот прежний рай и, договорившись встретиться в начале августа, расстались на десять дней, чтобы отдохнуть и набраться сил для продолжения турне.

Ольга почти все время проводила с Машей то в Ялте, то в Гурзуфе. Они говорили, говорили и никак не могли наговориться обо всем, что вспоминалось и что волновало. Дни летели так быстро, что они и не заметили, как Ольге уже надо было уезжать в Севастополь. Именно там начинала свои новые гастроли небольшая качаловская группа. И, о радость! На первом же спектакле за кулисами совершенно неожиданно объявилась Алла Тарасова. Молодая «звездочка» Художественного театра, уехавшая в 1918 году из голодной Москвы в Киев к родителям, неожиданно оказалась в Севастополе!

– Какими судьбами? – воскликнул Качалов.

– Я здесь с мужем. Его корабль охранял Крым сначала от немцев, теперь охраняет от большевиков. Я уж полгода как в Севастополе, – счастливо улыбалась Алла.

Тарасова вышла замуж еще в апреле 1917 года. Ее муж, Александр Петрович Кузьмин, окончил Петербургский морской корпус и служил мичманом на флоте его величества.

– Как же нам, Аллочка, не хватало вас! – не мог налюбоваться на нее Берсенев. – Имея теперь еще и вас в труппе, я уверен, мы сможем сразу же включить в репертуар «Трех сестер» Чехова.

– Я с радостью, но… Не думаю, что я смогу сейчас влиться в ваш коллектив, – потупила глазки Тарасова. – Дело в том, что я на втором месяце… Вы понимаете? Переезжать из города в город в сегодняшних нестабильных условиях…

– Правильно, милая! Даже не думайте, – поддержала ее Ольга Леонардовна. – Условия сейчас и правда не лучшие. Так что приезжайте прямо в Москву. Я думаю, что в сентябре – октябре мы уже там будем.

– В сентябре – октябре? – удивилась Тарасова. – А если Деникин к этому времени еще не возьмет Москву?

– А если он вообще не возьмет Москву? – усмехнулась Крыжановская, и все недовольно взглянули на нее.

– Нельзя быть такой пессимисткой, – пробурчал Берсенев. – Не к осени, так к зиме, но обязательно возьмет! По-другому быть не может!

⁂

А между тем в Москве на Лубянке, после того как подробно допросили Подгорного, распекали Анатолия Васильевича Луначарского.

– Как вы могли выпустить Ольгу Леонардовну Книппер из Москвы? Вдова великого писателя Чехова должна жить и работать только в Советской России!

– Но ведь никто не ожидал, что Деникин пойдет в наступление, – оправдывался Луначарский. – Уверен, скоро мы его разобьем и оторвавшаяся часть группы вернется в театр.

– Вашими бы устами да мед пить! Вдову Чехова – вернуть! Поняли? Любым способом. Да и Качалова – тоже! Владимир Ильич Ленин хочет видеть Качалова на сцене Художественного театра. Обоих вернуть!!! Срочно!!! Приказ самого Дзержинского!

А между тем актеры пропали. Исчезли. И ничего о них долгое время не было слышно.

Глава пятая

Начало осени 1919 года явилось критическим моментом Гражданской войны, и совсем не в пользу Добровольческой армии, как на то рассчитывали актеры качаловской группы.

Под ударами Красной армии разваливалось в Сибири войско Колчака, на Южном фронте была остановлена армия Деникина, на севере отбили от Петрограда армию генерала Юденича. В то время как Белая армия трещала по швам, Красная армия пополнялась. Советским правительством была объявлена полная амнистия дезертирам, бежавшим с фронта во время войны с Германией, если они вступят в ряды красноармейцев. Люди поверили и пошли. Кроме того, многие крестьяне боялись, что с победой белых вернутся баре и отберут у них землю обратно, а потому не только шли на призывные пункты, но и устраивали крестьянские бунты против Добровольческой армии на местах. Всё вместе во многом и определило успехи Красной армии на всех фронтах.

Пришла советская власть и в Сибирь! Всех пособников правительства Колчака арестовывали. Арестовали и Константина Леонардовича Книппера. Взяли его прямо на квартире по доносу одного из соседей.

Допрос в тюремном подвале шел с большим пристрастием.

– Говори, сволочь, кем служил при Колчаке? Думаешь, переоделся в гражданское – и можешь скрыться от народного правосудия? – кричал на него комиссар.

– Я никогда не носил военной формы, никогда не брал в руки оружие, в армии Колчака не состоял… Я ведущий инженер по строительству железнодорожных мостов, туннелей и дорог.

– А твой сосед доложил, что в твоей квартире часто собирались белые офицеры и ты с ними проводил целые