Игорь Муромов - 100 великих любовников

Первая жена Тито – Пелагея Денисовна Белоусова. Родом она из села Михайловка под Омском, куда после Октябрьской революции судьба забросила пленного унтер-офицера австрийской армии Иосипа Броза. В 1921 году супруги приехали в Югославию, где у них родился сын Жарко. Спустя семь лет Тито (тогда секретарь загребской парторганизации) был арестован. Арестовали и Пелагею. Через год, правда, ее выпустили, и она с сыном вернулась в СССР. Тито, впрочем, никому и никогда не говорил о причинах, почему он и Пелагея расстались. Было это в 1935 году, когда Тито приехал в Москву, в Коминтерн. Дальнейшая жизнь у Пелагеи Денисовны была очень трудной: в 1938 году ее арестовали, как арестовывали тогда многих югославских коммунистов и тех, кто был с ними связан. В 1948 году, в разгар антиюгославской кампании, – снова арест. В общей сложности 20 лет провела первая супруга Тито в сталинских застенках. Говорят, все это время писала бывшему мужу, но, похоже, этих писем он никогда не видел. Потом была реабилитация. Только в 1966 году советские власти разрешили Жарко приехать в Москву и увидеть мать. По такому случаю ей моментально дали двухкомнатную квартиру в доме 30 по Староконюшенному переулку. В апреле 1968 года Пелагея Денисовна умерла от сердечного приступа. Тито распорядился, чтобы от его президентского имени югославский посол в Москве возложил венок на могилу бывшей супруги. Что было написано на ленте, к сожалению, никто не запомнил.

…Законным браком маршал Иосип Броз Тито и майор Йованка Будисавлевич сочетались весной 1952 года. Жениху вот-вот должно было стукнуть 60. Невеста была на 32 года моложе. Родом Йованка из села Печани, близ Госпича – городка, затерявшегося в горном массиве Велебит. Место это, расположенное недалеко от Адриатического побережья, на границе Хорватии и Боснии, называют еще Ликой. Родители Йованки были простые сербские крестьяне. (Правда, уже после смерти мужа Йованка зачем-то стала говорить, что предки ее были благородных кровей, чуть ли не генералы.) Лику, впрочем, издавна населяли сербы. Те самые, что несли службу по охране рубежей австро-венгерской монархии, вроде наших казаков.

В годы оккупации Йованка, как и большинство молодых сербок, воевала в партизанском отряде, была санитаркой. Говорят, была очень храброй. Во всяком случае, после войны Йованка в чине капитана оказалась в команде санитарных врачей, обслуживающих «дом на Ужицкой». Туда к тому времени вселился маршал Тито.

Генерал Джока Йованич, родом тоже из Лики, вспоминал: «Йованку заприметил Александр Ранкович (шеф МВД). Он и меня просил найти ему девушку, чтобы хорошая хозяйка была. Я нашел, но Ранкович положил глаз на Йованку. Потом я узнал, что не для себя он старался… Слышал я, как во время одной прогулки Ранкович и Гошняк (министр обороны) вдруг предложили Тито жениться на Йованке. "Я уж несколько раз был женат. Как-то неловко. Вы-то как думаете?" – Маршал засомневался. "Вы, товарищ Тито, – глава государства. Вам нужен верный человек, который всегда был бы под рукой. Таким человеком может стать только супруга. Вот, к примеру, Йованка. Берите ее в жены"».

Таким образом простая деревенская девушка, словно по волшебству, оказалась во дворце. Поначалу вела себя очень скромно. Но, как говорится, аппетит приходит во время еды. Появились и любовь к накопительству, и властолюбие. Говорят, виной тому был сам Тито, который был невнимателен и груб, постоянно окружен красивыми женщинами. По всей видимости, Йованка так никогда и не была довольна своим положением, ибо взаимоотношения супругов так и не стали равноправными.

Как бы там ни было, но первые признаки властолюбия появились у Йованки Броз в 1965 году, что не прошло незамеченным. В газетных отчетах о визитах президента безличная формулировка «с супругой» была заменена на более конкретную – «с супругой Йованкой». Обычным явлением стало ее знакомство с важными государственными документами, закрытыми сообщениями, предназначенными исключительно для руководства страны, армии и органов внутренних дел. Все чаще Йованка вмешивалась в решение кадровых вопросов. В 1966 году со всех постов был снят ее покровитель серб Александр Ранкович. Сербскому «лобби» в руководстве, к которому причисляли и Йованку Броз, был нанесен чувствительный удар. В 1973 году последовал еще один. Со здоровьем у Тито в то время было неважно, и его ближайшее окружение на одном секретном совещании (Йованка на нем присутствовала) решило создать «координационный комитет» под предлогом того, чтобы разгрузить президента. Во всяком случае, узнав, что задумало руководство, Йованка в знак протеста совещание покинула и поспешила к мужу. Но тот все знал, ибо заранее дал согласие на создание комитета. Престарелого президента, таким образом, постепенно изолировали от государственных дел, и Тито, похоже, не очень сопротивлялся этому. Сил уже оставалось мало.

Светозар Вукманович-Темпо, один из бывших высокопоставленных руководителей вспоминал: «В 1978 году я последний раз виделся с Тито. Разговаривал три часа. Он мне сказал следующее: "Нет Югославии. Югославии больше не существует. А есть восемь государств, которые никто ни в мире, ни у нас не уважает"». В 1978 году, за два года до смерти Тито, борьба за высшие государственные посты в Югославии разгорелась с новой силой. Вот тут-то Бранко Микулич и курировавший в партии все и вся Стане Доланц (люди из второго эшелона «титовской гвардии») почувствовали, что пробил их час. Кто им мог помешать? «Отец самоуправления Эдвард Кардель к тому времени умер, а Владимир Бакарич, лидер Хорватии, не выходил из больницы». Кто? Так и появилось «дело о государственном перевороте», который якобы замышляли Йованка вкупе с генералами. Тито, под старость ставший очень мнительным, поверил в «заговор». «Два зайца» были убиты: жену изолировали от супруга, а супруга – от возможности быть в курсе происходящего вокруг и реагировать.

Два года Йованка Броз не показывалась на публике. В траурном черном платье появилась лишь в мае 1980 года на похоронах маршала.

Через два-три дня после похорон поздно вечером к Йованке на Ужицкую, 15, приехала группа офицеров. Из кабинета президента забрали бумаги, осмотрели все комнаты, вплоть до спальни, упаковали вещи. Вдове было приказано покинуть помещение. Разрешили взять с собой только дамскую сумочку. Так, по крайней мере, рассказывала Йованка своему адвокату. Она писала письма и депеши в разные инстанции, но безуспешно. Потом настал черед дележа наследства. Как утверждают, списки вещей Тито составлялись четыре года! То ли вещей было слишком много, то ли просто тянули время. А делить было что. Одних лимузинов семь – «роллс-ройс», два «кадиллака», «линкольн» и т д. И все подарки, подарки…