Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков

большим препятствием для движения орудий 1-го Артиллерийского Училища являлся крутой подъем перед самым Нежином. Замечу тут, что этот подъем особых препятствий движению орудий, повозок и частей Сибказгруппы не оказал. После небольшого привала в Нежине части группы двинулись дальше по дороге на Пеняжино. Значительный участок дороги пролегал по низине, среди березового леса. Этот участок дороги, из-за недавно шедших дождей, основательно развезло, так как почва местами была болотиста, а местами сплошная глина. При своем движении колонна Сибказгруппы обогнала несколько автомобилей Штаба Земрати и Поволжской группы, застрявших в этой грязи. К вечеру вышли на сухой участок шоссе. Дорога поднималась все выше и выше. По сведениям в этом районе (деревня Занадворовки) имелись сильные партизанские отряды. Поэтому частям было приказано все время быть начеку, так как встреча с врагом была возможна каждую минуту. Местность благоприятствовала нанесению неожиданного удара. Нападения на белые части красные партизаны, однако, не произвели. Говорили, что главный начальник партизан, кореец по национальности, вошел в соглашение со Штабом Поволжской группы о «нейтралитете». Собственно говоря, эти партизаны занимались не столько политикой, сколько захватом у местного населения опиума и затем контрабандным проносом его в пределы Китая. Большинство этих партизан были корейцами. Наступили сумерки, а затем полная темень, когда колонна генерала Бородина еще не достигла Занадворовки. Поэтому в колонне были зажжены фонари и факелы, и при их свете, по вьющейся дороге, части продолжали и закончили переход в Занадворовку. Допускали, что последняя будет все же занята партизанами, которые дадут бой, но все обошлось мирно, и в 20 часов части генерала Бородина спокойно заняли эту деревню.

18-го октября. При прекрасной солнечной и ясной погоде, по хорошей и живописной дороге части генерала Бородина без каких-либо задержек и неприятных приключений довольно быстро совершили переход из Занадворовки в Барабаш. В последнем имелся полуразрушенный военный городок. Когда-то тут стоял русский гарнизон, ключом била жизнь, теперь – красные остовы казарм без окон и дверей. И все же, несмотря на свой нежилой и поверженный вид, развалины этого городка в лучах осеннего солнца были милы и живы.

19-го октября. Переход в Мостовую. Дорога менее живописна, чем накануне. Погода все же не плоха. Устали порядочно. Сама Мостовая – это только название почтовой станции и хутора. Части людей пришлось разместиться в корейских фанзах.

20- ое октября. Переход в Славянку. В последней к вечеру сосредоточилось большинство частей обеих групп (Поволжской и Сибказачьей). В прикрытии находится генерал Блохин. В районе Барабаш – Славянка имелось некоторое количество осевших на землю «каппелевцев». Встревоженные уходом белых войск, опасаясь репрессий со стороны красных, многие из них приходили в проходившие части за советом. Единицы присоединялись к частям, бросая свое небольшое едва начинавшее налаживаться хозяйство. Другие печально провожали родные части, но сами не решались менять Родину на Заграницу. Когда такие «каппелевцы» обращались в части за советом, то в большинстве случаев им ничего не рекомендовали: уходя с последнего клочка Русской Земли, белые начальники, офицеры и солдаты жалели тех, кто бросал свой кров, уходя на полную неизвестность в чужую землю. «Если считаете, что сможете прожить, то лучше оставайтесь», – таковы были ответы вопрошавшим. Полная неопределенность будущего на чужой земле в чужой стране, конечно, волновала умы чинов Земрати. Это, однако, не вызывало какого-либо развала воинских частей. Ни грабежей, ни насилий, ни падения дисциплины в частях генералов Молчанова и Бородина не было. Приходится отметить лишь, что в «кадетской» батарее Подполковника Гайковича группа молодых офицеров (между прочим все бывшие кадеты Омского кадетского корпуса) изъявила желание расстаться со своей частью и Армией. Отказа или препятствий в исполнении их пожелания начальством оказано не было, и, распрощавшись со своими бывшими соратниками, они из Славянки на катере отбыли во Владивосток, чтобы там дожидаться прихода красных.

21-го октября. Вчера, в Славянке, погода была серая и накрапывал мелкий дождик. Сегодня погода опять была прекрасная и наша дружина без труда совершила переход до разбросанных групп корейских фанз, носящих название Сухановки. По названию мы никак не ожидали очутиться на постое у инородцев. Впрочем, фанзы оказались все очень чистыми и расположенными в сухой и живописной гористой местности. Нашими соседями являются теперь батареи Бек-Мамедова, так как от Славянки артиллерия выделена в отдельную колонну.

22-го октября. Сегодня дневка в Сухановке. Отдыхаем, подкармливаем коней и знакомимся с бытом корейцев.

23-го октября. Переход в Зайсановку – корейскую деревушку близ Зайсановского военного городка, совершенно разграбленного за годы безвременья. Переход был тяжелый и неприятный: месили грязь. Местность в Зайсановском округе тоже неприятная – совершенно голые сопки.

24-го октября. Сделали переход в Ново-Киевск – месту нашего назначения. Расположились на самом краю, при входе военного городка, заняв две казармы. Некоторые наши части прибыли сюда еще накануне».

Во всем этом отрывке мы почти ничего не сказали о красных, но о них говорить много не приходится. Красные не нажимали и серьезно не беспокоили уходящих с родной земли своих многолетних противников. Красные следовали за белыми, и их головные части порой имели столкновения с арьергардом белых. Завязывалась ружейная перестрелка, начинали стрекотать пулеметы – на этом дело обычно и ограничивалось. Однако раза два или три в деле принимало участие и арьергардное орудие белых: так, на Второй речке, перед Нежином, постреляла Волжская батарея, под Барабашем в дело была введена «француженка» подполковника Яковлева и, наконец, под Славянкой пришлось еще кому-то поработать совместно с конными дружинами генерала Хрущева.

Страшные дни, полные тревоги и боязливой суматохи, хаоса и неразберихи, переживал Владивосток накануне эвакуации белых. Интеллигенция, причастная к Белому движению, больше всего боялась, что в город внезапно ворвутся красные партизаны и начнется резня и грабеж.

26 октября, согласно плану эвакуации, японцы должны были покинуть Владивосток, между тем, как мы уже знаем, транспорты для вывоза русских беженцев обещаны были воеводе не то 22-го, не то 24-го, а «возможно и позднее». Иными словами, судьба многих тысяч русских людей висела в эти дни на волоске. Возможность повторения Новороссийской или Крымской истории была весьма возможна. Но японское императорское командование 20 октября пошло навстречу просьбам воеводы, и уже 21 октября первые партии семей белых воинов выгружались с японских транспортов в бухте Посьета. День и ночь шел перевоз беженцев из Владивостока в Посьет, и можно считать, что все или почти все желающие выехать из Владивостока были вывезены.

24-го в Посьет прибыл на кораблях генерал Глебов со своею Дальневосточной казачьей группой, усиленной Урало-Егерским отрядом. В Посьете казаки Дальневосточной группы, имевшие коней, были высажены и, образовав