Морские истории - Иван Степанович Исаков

уклониться не удалось, так как через минуту меня окружила внушительная группа работниц.

— В современной войне без окапывания ни шагу не сделаешь... Наверно, видели, что даже вокруг самолетов на аэродромах «капониры» строят... Так что ничего удивительного, если немец кое-где себе временные траншеи и позиции роет... А вы бы лучше времени не теряли и выгружали камень на волнолом...

По выражению лиц нетрудно было понять, что «лекция» моя не понравилась. Едва отойдя от работниц, я услышал за спиной:

— Ваньку валяет!.. Или сам не в курсе!

— Как же не знает, если он со Смольного?..

Много позже, отлеживаясь от усталости в блиндаже береговой батареи майора Туроверова, державшего под огнем занятый немцами Шлиссельбург, и вспомнив настойчивый вопрос, преследовавший меня весь день, я сказал гостеприимному комбату:

— Черт его знает, кто пустил этот слух; но для нашего направления сейчас он звучит абсурдно... Дело в том, что финская армия, оттеснив наши части с Карельского перешейка, от линии Маннергейма до прежней госграницы, сейчас занимает старые блиндажи, КП, НП и пользуется сооружениями бывшего укрепрайона Ленинградского округа. Сунулись было синхронно с немецким штурмом в конце августа, но, получив по зубам, зарылись и с тех пор не активничают. А в общем — уютно устроились подлецы и, очевидно, ждут нового нажима немецкой группы фон Лееба.

Фрицев на Карельском — две-три части и батареи усиления... Вот и судите сами — нужно ли им зарываться на всю зиму в землю или лучше подождать еще одного штурма?!

На рассвете я возвратился в город, почти забыв об этом разговоре.

Хотя «осиновецкие» дела отнимали буквально все время, все же мне приходилось проскакивать на торпедном катере в Кронштадт для бесед с офицерами или для обсуждения с командованием некоторых острых вопросов, возникавших между Военсоветами фронта и флота.

После совещания с руководящим составом, которое проводилось в помещении командного пункта ПВО, оборудованном в огромной цистерне, армированной плитами брони и бетона, ко мне подошел командующий флотом адмирал В. Ф. Трибуц, вместе с которым я воевал еще в гражданскую войну на Волге. Командующий спросил:

— А правда, что немец уже начал зарываться?

— Зарываться можно по-разному и для различных целей... Не слушай ты эти «баковые новости», тем более что сам только что докладывал об усилении обстрела Главной базы со стороны Петергофа и из-за Рамбовского плацдарма[14]. И мы же вместе наблюдали «звездный» налет пикировщиков... Наше дело сберечь Кронштадт и корабли, особенно подлодки, для выхода на охоту за тоннажем, когда позволит обстановка в заливе.

Возвращаясь перед сумерками в город, проходя мимо барж с зенитными батареями, которые стояли на якорях в Маркизовой луже, лавируя между всплесками немецких артиллерийских снарядов, бивших со стороны Петродворец — Стрельна, я с горечью подумал, что из тысячи и одного варианта планов войны именно этот выход немцев к дворцовым приморским паркам никем и никогда не был предусмотрен.

По приезде в Смольный я узнал, что меня вызывает новый командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков, принявший оборону Ленинграда в один из критических для города дней, 13 сентября 1941 года.

К этому времени мы знали, что немецкая армия «выбилась из графика», начертанного ОКВ[15], и пока так и не смогла выполнить объявленные на весь мир приказы Гитлера о захвате и уничтожении Ленинграда. Знали, что потери противника в живой силе и технике превышала все самые пессимистические расчеты гитлеровцев, однако наступательные возможности фашистских войск еще не были исчерпаны, и отдельные наши части были вынуждены то тут, то там отходить, несмотря на огромные жертвы и сверхчеловеческие усилия.

Не успел я заглянуть в свои кабинет, чтобы привести себя в порядок перед представлением начальству, как оказался буквально атакованным восторженными восклицаниями Вира[16] и Макса.

— Слышал?! Немцы закапываются!

— Ступайте вы к чертовой матери с этим закапыванием! И так мне за день все уши прожужжали!

В коридоре перед дверью командующего фронтом мой курс пересек секретарь обкома, он же член Военного совета фронта А. А. Кузнецов:

— Слышали? Немцы закапываются!

— Слышать-то слышал, дорогой Алексей Александрович!.. Да не знаю, насколько это достоверно?! И потом, ведь это не в первый раз!

— Вызов на Военсовет получили?

— Так точно!

— Ну вот, там все и узнаете.

Почти два месяца в мимолетных и настороженных разговорах звучала гнетущая тревога:

— Слышали?.. Они заняли Чудово...

— Один штабной говорил, что нам приходится отходить почти к Пулковским!..

— Насчет Слуцка знаете?..

— Как перед истинным! У меня дочка служила там на заводе!..

И вдруг!.. Словно новым ветром повеяло с другого румба.

Так как новый начальник штаба фронта М. С. Хозин вступил в должность только два-три дня назад, доклад был поручен начальнику разведки.

Все сидели настороженные, готовые услышать что-то особо важное. Полная тишина, хотя число приглашенных значительно превышало обычный состав Совета.

Пожалуй, спокойнее всех и, может быть, еще серьезнее, чем всегда, сидел генерал армии Жуков, меньше других склонный к длинным совещаниям. После объезда важнейших участков фронта он уже дал новые директивы командармам и ежедневно замышлял один удар за другим в уязвимые места германских боевых порядков, выбирая время, направление, силы и средства для контратак, которых фашисты не ждали.

«Если после приостановки немецкого штурма в конце августа авиафотонаблюдение, опрос пленных и разведка указывали на эпизодические земляные работы или использование противником нами же построенных траншей, эскарпов и прочих сооружений, то начиная с 20 сентября совершенно достоверно фиксируется на важнейших направлениях развертывание следующих ранее необычных работ.

1. Местное население принудительно выгоняется для рытья глубоких котлованов, очевидно рассчитанных на сооружение солидных и емких блиндажей.

2. В районе Петродворца и других исторических парков валят и вывозят вековые сосны и ели, разделка которых подсказывает, что предназначены они для накатов над блиндажами, КП, НП и орудийными дзотами.

3. Все перечисленные работы обеспечиваются маскировочными мероприятиями, включая дорожные подъезды.

4. В отдельных случаях отмечены даже попытки устроиться комфортабельно, для чего стены блиндажей оклеиваются обоями, используется уникальная мебель и устанавливаются комнатные печурки».

— Это все?

— Так точно, почти все... Могу только добавить, что в ряде мест были расстреляны все рабочие, привлеченные к строительству особо удобных или насыщенных приборами подземных сооружений.

— Ясно!.. Покажите на карте, на каких направлениях это зарывание в землю идет более интенсивно. Нет ли здесь заведомого обмана? Анализировал ли штаб подобный вариант? Наконец, на каких участках зарывание ведется менее интенсивно, а где оно вовсе не ведется? — спросил командующий фронтом.

В следующие минуты докладчику пришлось