Русская Вандея. Очерки Гражданской войны на Дону. 1917—1920 гг. - Александр Васильевич Голубинцев

Следующие дни 9—12 января отряд, отходя к Большой Ивановке, вел бои с переменным успехом с красной конницей.

В это время на Северо-Восточном фронте было неблагополучно, особенно на севере, где части, почти без боя, отходили к югу.

* * *

Заканчивая краткое описание действий в Иловлинском районе, я не могу не подчеркнуть некоторых обстоятельств и фактов и не сделать некоторых выводов.

Конный отряд в непрерывных боях и передвижениях в течение последних четырех-пяти месяцев без отдыха значительно понизил свою боеспособность. Особенно гибельно на людях, и главным образом на лошадях, отозвались последние два месяца пребывания в Саратовской губернии, где за отсутствием фуража зачастую кормили лошадей соломою с крыш и даже камышом. Боевой состав в некоторых полках дошел до 150–200 сабель. Несмотря на мои неоднократные доклады генералу Яковлеву и просьбы о разрешении отводить по очереди полки на отдых и пополнение в ближайший тыл, я получал всегда отказ, хотя была полная к тому возможность. Обозы были переполнены больными и ранеными, и людьми и лошадями. Почти беспрерывные передвижения с ежедневными боями совершенно вымотали нашу конницу, прибывшую из Соломатина в полном порядке, с боевым составом около 1000 сабель в каждом полку. Вся Иловлинская операция, длившаяся с 9 ноября 1918 года по 12 января 1919 года, если не считать уничтожения ударной группы противника у села Лозное 22 декабря и 6-го кавалерийского запасного полка у с. Малая Ивановка в ноябре, не имела особого значения, не стоила тех усилий, жертв и потерь в людях и лошадях от бескормицы и тифа и свелась лишь к бесконечным передвижениям с боями, не имевшими никакого стратегического значения.

Задача, поставленная 4-му Конному отряду – облегчить положение группы генерала Татаркина, – совсем не требовала снятия с Камышинского направления целой конной дивизии, а могла с успехом быть выполнена находившимися в распоряжении генерала Татаркина частями 1-го Конного отряда, ибо появившиеся значительные силы красной конницы были переброшены к северу от железной дороги из Царицынского района только в конце декабря и в противовес активным действиям появившейся нашей конницы. Впечатление у меня сложилось, что мой отряд был вызван в район Иловли только для спокойствия штаба фронта, без настоятельной необходимости или каких-либо стратегических соображений и даже в ущерб общему делу.

Результат ухода конницы из Соломатина был тот, что операция против Камышина была прекращена и генерал Осовский, через час после ухода конницы, оттянул части на 15 верст назад, снял осаду, и этот важный пункт был взят Кавказской армией только через восемь месяцев.

Если бы не категорическое приказание генерала Яковлева 8 ноября – идти на выручку группы генерала Татаркина, которой, как я уже упомянул, в этот период (8 ноября – 20 декабря) не угрожало никакой опасности, настолько серьезной, чтобы перебрасывать целую дивизию для порчи дороги, что с успехом могли выполнить одни разъезды, – я, без сомнения, 9—10 ноября занял бы Камышин и сообщение Царицына по Волге с центральной Россией было бы прервано на восемь месяцев раньше.

11. Штаб Северо-Восточного фронта

13 января 1919 года, находясь с отрядом в с. Малая Ивановка, я получил от генерала Яковлева предписание прибыть в штаб Северо-Восточного фронта, в слободу Михайловку, для доклада.

В это время на Северо-Восточном фронте всюду было скверно, фронт разваливался и откатывался к югу почти без сопротивления и местами даже без соприкосновения с противником. Управление войсками было утеряно. По пути следования в штаб я встречал вооруженные группы казаков разных частей, соединявшихся по собственной инициативе в отряды для партизанских действий и обороны станиц и хуторов. Отрядами командовали офицеры, но общего руководства не было, никто обстановки не знал. Я, убедившись, что управления не было, по собственной инициативе приказывал этим отрядам разыскать противника и, не теряя с ним связи, медленно отходить к станицам и хуторам, лежащим на Дону, где им закрепляться, связываться с соседними отрядами, вести разведку и ждать дальнейших распоряжений. Этим отрядам я наметил пути следования на станицы Кременскую (есаул Руф, Попов), Клецкую, Перекопскую, Распопинскую (хорунжий Сердинов), рассчитывая создать здесь линию обороны. Отряды были разной силы, от 100 до 600 человек. В станице Кременской было даже две пушки.

По пути следования в Михайловку я встретил офицера, накануне выехавшего из Михайловки, который сообщил мне, что в Михайловке расклеены афиши, приказы и объявления, что на фронте все благополучно, но штаб генерала Яковлева спешно ушел в Арчаду и эвакуировал все военные учреждения. Я направился в Арчаду; штаба фронта и здесь не было. Арчада спешно эвакуировалась и была запружена обозами и тыловыми учреждениями. Начальник этапа доложил мне, что генерал Яковлев со штабом проследовал на юг, минуя Арчаду.

Около 20–22 января я, наконец, нагнал штаб в одном из хуторов за Доном.

После разговоров с генералом Яковлевым по поводу последних операций в районе Прямой Балки, я передал ему письменный доклад о бое 7 января, о деятельности 4-го Конного отряда и о состоянии его в последний период, с приложением копий как моих донесений и докладов, так и копий распоряжения штаба фронта и сообщений генерала Татаркина. Из представленных документов, особенно копий распоряжений штаба фронта, часто противоречивых и даже абсурдных, не соответствовавших обстановке и элементарным требованиям ведения боевых операций и использования конницы, можно легко было вывести заключение о руководстве штаба фронта. Я указал также на состояние людей и лошадей, бескормицу, тиф, отсутствие теплой одежды и особенно сапог – результатом этих причин и было понижение боевого состава частей до 150–200 сабель в полку. За все время пребывания в районе Саратовской губернии 4-м Конным отрядом от штаба Северо-Восточного фронта не было получено ни одного сведения, ни одной информации как об общей обстановке на всем фронте, так, в частности, и о положении на Северо-Восточном фронте. Никаких сведений о противнике, о задачах Северо-Восточного фронта и вообще, кроме того, никакой заботы о питании людей и лошадей, одежде и проч.

Доклад мой по своей яркости, документальности и правдивости произвел на генерала Яковлева сильное впечатление, понявшего, по-видимому, как много им сделано ошибок и проявлено легкомыслия.

Затем я информировал его о всем виденном и сделанном мною перед фронтом, во время моего следования в розысках штаба фронта, об отданных мною распоряжениях и указаниях и предложил ему поручить мне объединить действия партизанских отрядов, войти в соприкосновение с противником и, организовав оборону по Дону, задержать на несколько дней противника, что даст возможность нашим частям прийти в порядок.

23 января я получил предписание и вместе с одним из офицеров моего штаба, штабс-ротмистром Небогатиковым, объехал станицы Кременскую, Перекопскую, Клецкую и другие,