Герои «СМЕРШ» - Александр Юльевич Бондаренко

— или не очень спокойно, опять-таки не знаем, — пережил несколько «перестроек» своего ведомства и 3 октября 1956 года был уволен с должности начальника Особого отдела КГБ при СМ СССР по Белорусскому военному округу — «по возрасту».

Последние тридцать лет своей жизни Яков Афанасьевич провёл в Москве, где скончался в 1985 году и погребён на Ваганьковском кладбище. Отметим, что за время своей службы он был награждён двумя орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени и двумя орденами Красной Звезды.

Его называли «Батя»

Николай Иванович Железников

Сначала — свидетельство очевидца:

«Генерал Николай Иванович Железников, начальник Управления контрразведки 2-го Прибалтийского фронта, относился к тому типу руководителей, которые лично готовили и перебрасывали агентуру для внедрения во вражеские разведорганы. Для приёма материалов от завербованного сотрудника немецкого разведоргана он мог осуществлять с ним встречу даже на нейтральной полосе фронта, проявлял заботу об оперативном составе, был доступен, демократичен, храбр, принципиален. В этом отношении весьма характерен такой эпизод.

1952 год. Новый министр МГБ С. Д. Игнатьев[200] вскоре после своего назначения на должность министра вместе с заместителем министра по следствию Рюминым… проводит совещание руководящего состава. В ходе своего „руководящего“ выступления заявляет: „Военные контрразведчики — выкормыши Абакумова, с ними ещё следует разобраться“.

В зале встаёт со своего места генерал-лейтенант Железников и в гневе заявляет: „Какие же мы выкормыши! Мы вместе с Красной армией одержали победу над фашистской Германией и спасли страну. Какие мы выкормыши!“ Игнатьев сделал вид, что не слышит, но выпады в отношении военных контрразведчиков прекратил»[201].

Вот такой это был человек, оставивший о себе самые добрые воспоминания у сослуживцев и подчинённых. Рассказывает генерал-лейтенант Иван Лаврентьевич Устинов, в начале 1950-х годов работавший с Николаем Ивановичем в Группе советских оккупационных войск в Германии. Железников тогда был начальником Управления контрразведки, Устинов — заместителем начальника отдела и секретарём партийного комитета:

— Впечатления о нём у меня остались только положительные! Это был очень порядочный человек, до мозга костей преданный Отечеству — и эту линию он отстаивал до конца…

Но обо всём — по порядку.

Он родился 22 марта 1906 года в селе Большая Липовица Тамбовской губернии, в семье сельских учителей. Как жилось «сельской интеллигенции» после революции, в какой степени мог коснуться их «Тамбовский мятеж», знаменитая «Антоновщина»[202], — ничего этого мы не знаем. Зато известно, что в 1925 году Николай окончил профессиональную школу в Тамбове, был автослесарем, инструктором автотракторного дела, а в 1929 году поступил в Воронежский сельскохозяйственный институт, где учился до июня 1931 года, когда перешёл в Орловскую бронетанковую школу — первое в СССР танковое училище. После его окончания был назначен командиром взвода Московских курсов усовершенствования командного состава, откуда вскоре переведён в батальон обеспечения учебного процесса Военной академии механизации и моторизации РККА, а в марте 1934 года он стал слушателем этой академии.

Сложно сказать, как бы сложилась армейская судьба Николая Ивановича, даже и то, по какой линии, командной или инженерно-технической, он бы пошёл, но в 1939 году, когда Железников окончил академию, органы НКВД стали усиливаться коммунистами и комсомольцами с высшим образованием, студентами старших курсов. В военную контрразведку, соответственно, брали образованных армейских офицеров. Именно тогда в Управление особых отделов НКВД пришли Анатолий Михеев[203] — слушатель выпускного курса Военно-инженерной академии, Иван Серов[204] — выпускник Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе, Пётр Ивашутин[205] — слушатель Военно-воздушной академии…

Николай Железников был назначен начальником Особого отдела НКВД по Среднеазиатскому военному округу, и в этой должности — правда, в первой половине 41-го она именовалась «начальник 3-го отдела САВО», но вскоре вновь обрела прежнее наименование — он, постепенно дойдя до звания комиссара госбезопасности 3 ранга, пребывал до 29 апреля 1943 года.

Территория огромного округа включала в себя Узбекскую, Туркменскую, Казахскую, Киргизскую и Таджикскую Советские Социалистические Республики. Штаб округа находился в Ташкенте, за две тысячи восемьсот километров от Москвы и две сто — от Сталинграда, если по прямой. Таковым было расстояние до фронта, до войны. Так что половину этой войны Железников провёл вдали от неё.

Впрочем, хотя непосредственные боевые действия против немецко-фашистских захватчиков здесь не велись, от войны было не уйти и в Средней Азии. В марте 1941 года в районе города Мары было начато формирование 27-го механизированного корпуса, командиром которого стал генерал-майор Петров[206]. 27 июня началась погрузка частей этого соединения в эшелоны — таковых получилось тридцать четыре, — и они двинулись по направлению к Воронежу…

Война, однако, велась не только на фронтах, куда отправлялись всё новые и новые воинские части. «Тайная война» также разгоралась с особенной силой.

…В далёком уже 1965 году, в канун 20-летия празднования Великой Победы, газета «Известия» опубликовала большой материал «Поединок с фашистской разведкой», подписанный без лишних уточнений: «Н. Железников, генерал-лейтенант».

В тексте этом, в частности, была весьма интересная, хотя и не совсем конкретная информация про германские спецслужбы:

«Эти разведывательные органы забрасывали в тыл Красной армии тысячи шпионов, диверсантов и террористов. В 1941 году заброска вражеской агентуры в наш тыл выросла по сравнению с 1939 годом почти в 14 раз, в 1942 году — в 31 раз, а в 1943 году — в 43 раза. Специальные школы и курсы немецкой разведки только в 1942 году выпустили свыше семи тысяч шпионов и около двух с половиной тысяч шпионов-диверсантов и радистов»[207].

Знать бы данные по «исходной точке» — 1939 году, сколько их тогда было, от чего считать. Но всё равно — впечатляет! Особенно последняя информация — про почти что десять тысяч вражеских агентов. И ведь все эти шпионы и диверсанты направлялись не только в прифронтовую полосу, но и, по возможности, как можно глубже в советский тыл — в том числе и на территорию Среднеазиатского военного округа. Свидетельством тому — письмо из резидентуры внешней разведки НКВД в Тегеране, пришедшее в «Центр» в начале войны, 23 июля 1941 года:

«…Немцы усиленно интересуются Туркестаном с целью заброски туда разведчиков и диверсантов… они дали задание „Патриоту“ <двойной агент резидентуры НКВД. — А. Б.>:

— …Наладить связь из Тегерана до границы… подыскать на границе проводников… разработать способ связи с ними.

— …Подыскать людей в Туркестане и наладить связь с ними.

— …Выяснить, возможна ли организация вооружённого восстания в Туркестане.

— …Выявить дислокацию советских войск. Немцев особенно интересуют железные дороги Красноводск — Ашхабад — Мерв, Мерв — Кушка и Мерв — Бухара…»[208]

Планы у гитлеровцев, как видим, были весьма амбициозные — то есть чересчур завышенные, с излишней претензией. Но обратим внимание на то, что свою разведывательную работу по советской Средней Азии они проводили с позиций Ирана.

Между тем вскоре на территории САВО началось формирование 53-й армии, командование над которой принял генерал-майор Трофименко[209], причём сохраняя свою должность — командующего войсками