Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

Ознакомительный фрагмент

Тем временем зима медленно и неохотно сдавала свои позиции. Солнце все чаще разрывало серую плотную пелену облаков и из образовавшихся голубых окошек нежно обволакивало своим теплом истосковавшихся людей. Наступил долгожданный день завершения строительства и ввода в эксплуатацию цеха. По установившейся традиции был проведен митинг с выступлениями директора, партийного и профсоюзного лидеров. Директор перерезал красную ленточку, и вся людская масса хлынула внутрь цеха. Даже солнце решило поучаствовать в этом торжественном событии. Оно щедро запустило через окна в наружных стенах и светоаэрационный прямоугольный фонарь среднего пролета яркие слепящие лучи. Не верилось, что совсем недавно на месте цеха был бугристый замусоренный пустырь.

Всем участникам ускоренного строительства приказом директора была объявлена благодарность и выплачены премии. Я также вошел в их число. Для более узкого круга устроили скромный банкет, на который пригласили Вагифа и меня. Отец восседал рядом с директором и время от времени поглядывал на меня с доброй и, как мне показалось, счастливой улыбкой. Тосты были за скорый перелом войны.

Но потряс меня неожиданный тост директора уже ближе к завершению банкета. Он предложил выпить персонально за Вагифа и меня. Пожелал нам дальнейших строительных успехов. Я сильно смутился и даже низко опустил голову, как в школьные годы, когда подвергался словесной «порке»… что делать, к похвалам я не привык.

На следующий день с нескрываемой грустью пришлось освободить уютную комнату, где долгую зиму провел в состоянии небывалого творческого порыва при рождении своего первого архитектурного детища. Мне нужно было определиться, чем заняться дальше.

По дороге с работы отец высказал твердое желание, чтобы я после вынужденного перерыва продолжил учебу. Он предлагал завершить школьное или получить среднее техническое образование по архитектурно-строительному профилю. Не исключалась также попытка поступления в вуз. Этот вариант он считал наиболее приемлемым, поскольку из-за войны в вузах был катастрофический недобор. А мой, пусть и небольшой, жизненный и практический опыт давал больше шансов, чем обычным абитуриентам.

Я с отцом полностью согласился, хотя сам больше склонялся к продолжению учебы в техникуме с архитектурным уклоном. Такой как раз был в Артемовском. Учеба в нем позволяла бы чаще навещать родителей. А поскольку до предполагаемой учебы оставалось еще много времени, я изъявил желание заняться полезным делом и, соответственно, немного подзаработать. Отец с пониманием отнесся к этому. Он перечислил возможные варианты временной работы: подготовка специальных форм (так называемые «опоки») под заливку в литейном производстве либо освоение одного из видов станочного оборудования.

Окончательное решение пришло неожиданно. Все три бригады во главе с Вагифом временно остались без работы. Молодые работники стали получать извещения из районного военкомата о предстоящем призыве в армию. Оставшиеся, по ежегодной традиции, решили в начале весны податься на лесозаготовки Северного Урала в таежные леса Туринска и Тавды.

Таежная глубинка

Вагиф предложил мне поехать с ними. Он и раньше рассказывал мне о сезонных выездах целыми артелями на лесозаготовки. Труд это нелегкий, с физической нагрузкой, бытовыми неудобствами. Однако он не лишен романтики и способствует всесторонней закалке. «Это занятие для сильных духом и телом людей», – заключил Вагиф.

Когда я поведал родителям об этом, отец пожал плечами:

– Тебе решать. Ты уже взрослый.

Мама разволновалась и стала отговаривать. Включилась в разговор и сестренка. Она весело закричала:

– Возьми меня с собой! Это так интересно! Я буду помогать пилить и таскать бревна.

На следующий день, как бы мимоходом, в гости наведался Вагиф. Разговор невольно переключился на предстоящий отъезд в глубь таежных лесов. Он подробно и успокоительно поведал маме о специфике предстоящих работ. Заверил, что я буду постоянно находиться под его наблюдением. А первое время мне будет поручена работа по замеру и определению объема заготовленной древесины. От ее точности зависит сдельный заработок всей артели. Постепенно меня начнут привлекать и к посильному физическому труду. В заключение Вагиф сказал:

– Не волнуйтесь, от этой работы за многие годы никто не заболел. Возвращались все окрепшие и с деньгами.

В ходе нашего обсуждения я вдруг вспомнил о директоре лесхоза из Туринска, с которым нас свела судьба при переезде из Астрахани на Урал. Он тогда, то ли в шутку, то ли всерьез, под новогодние тосты предложил приехать к нему поработать. При нашем расставании на клочке бумаги даже оставил свои координаты. Я ее сохранил и показал Вагифу. Он прочитал и оживился.

– Мы знакомы с ним уже давно. Наши артели трудятся на территории, которая относится к руководимому им лесхозу. При первом знакомстве он говорит, что у него и у Чапаева совпадают имя и отчество. Разница в том, что Чапаев лихо рубил головы, а он лихо руководит рубкой леса.

Мы с мамой переглянулись и рассмеялись. Ведь нам он представился в вагоне точно так же.

Получив в итоге родительское благословение, я в составе бригады Вагифа отправился в таежную глубинку. Конечным пунктом поездки был город Тавда. По пути мы проехали Ирбит и Туринск. За окном вагона медленно проплыла их живописная силуэтная застройка с выразительными маковками церковных строений. Я сказал Вагифу, что мне хотелось бы побывать там. Он ответил, что это вполне возможно. Через несколько недель после начала работ на лесосеке ему предстояло съездить в эти города для заключения договоров на перспективу. Меня он обещал взять с собой. И с лукавой улыбкой объяснил:

– Во-первых, ты поможешь мне с бумажной рутиной для чиновников-пройдох. Им палец в рот не клади! Во-вторых, тебе, как будущему архитектору, интересно будет ознакомиться с этими старинными городами. А в-третьих, мы твой день рождения отметим не только на лесосеке с нашей братвой, которой дай только повод упиться, а культурно в ресторанчике. Выбирай: в купеческом Ирбите или городе декабристов – Туринске. Ведь семнадцать лет бывает только один-единственный раз!

Я был тронут его вниманием ко мне. Даже про мой день рождения в мае он каким-то образом узнал и запомнил. За разговорами я успевал налюбоваться необыкновенно богатой и разнообразной природой Северного Урала. Время текло незаметно. Все реже за окном вагона проносились небольшие селения с луговыми пролысинами вырубок и белыми вкраплениями нерастаявшего снега в низинах.

Бесконечная приближающаяся или отдаляющаяся линия лесов постепенно уступила место протяженным окраинам с хаотичной, невыразительной чересполосицей жилой и промышленной застройки вдоль широкой реки. Я понял, что мы подъезжаем в Тавде. На перроне вокзала бригаду ожидал представитель лесосеки, на которой бригада трудилась ежегодно в весенний период рубки деловой древесины. После рукопожатий и слов приветствия на грузовых машинах с сиденьями мы через весь город отправились к месту работы. Поскольку время подкрадывалось к вечеру, промежуточный ночлег решили провести в селе Герасимовка.