Виктор Васильев - Загадка Таля. Второе «я» Петросяна

Впрочем, самого нашего героя разговоры о его везении уже не огорчали. Его стиль выдержал двойной экзамен — в Москве и Риге. Он убедился, что стремление к острой, рискованной игре позволяет ему добиваться необычайно высокой результативности. Он пришел к твердому выводу, что без риска нельзя побеждать.

Все складывалось удачно не только на шахматных полях. Чемпион страны сдал государственные экзамены на «отлично», защитил диплом — «Сатира в романе Ильфа и Петрова „12 стульев“». Его трактовка образа Остапа Бендера, в котором он нашел много положительных черт, была признана если и не безупречно правильной, то, во всяком случае, бесспорно оригинальной.

Закончив университет, Таль отправился на Черноморское побережье. Мать надеялась, что ее мальчик наконец-то отдохнет. Но когда Таль попал в дом отдыха, он быстро пристроился к бригаде художественной самодеятельности, выступал с конферансом, куплетами, пародийными песенками. Некоторые песенки сочинил сам. Бригада, в которой были студенты консерватории из Донецка, несколько актеров и любителей, с успехом гастролировала по побережью.

Миша чувствовал себя счастливым. Правда, он, кроме того, выступал еще с лекциями и сеансами одновременной игры и сильно уставал, но веселая жизнь с постоянными разъездами, шумный прием, который устраивала ему публика — он уже был знаменит, — наконец, возможность проверить свои актерские если не способности, то наклонности — все это очень ему нравилось.

Правда, как только он узнал, что может в составе студенческой команды выступить в Варне в очередном первенстве мира, он, не задумываясь, немедленно полетел туда. Возможность поиграть в шахматы он упустить не мог.

В Варне Таль играл на первой доске и набрал восемь с половиной очков из десяти — превосходный результат. Это было в июле. А в августе он уже находился в Югославии, в Портороже, где начинался межзональный турнир. Михаил Таль вступил в борьбу за мировое первенство.

«МОЖЕТЕ

МНЕ ВЕРИТЬ…»

Задумался ли этот оптимист над тем, а зачем, собственно, он едет в Порторож? Зададим этот вопрос яснее — помышлял ли он всерьез в двадцать один год о титуле чемпиона мира? Ведь для всех, без исключения, великих шахматистов борьба за мировое первенство была итогом многолетних усилий, чаще всего — целью, смыслом жизни. Имел ли моральное право на подобные притязания молодой Таль? Что он сделал в шахматах и для шахмат, чтобы посягнуть на титул сильнейшего?

Наверное, Таль не был бы Талем, если бы он усомнился в своем праве — спортивном и моральном — вступить в борьбу с чемпионом мира. Правда, пока что ему еще и очень хотелось поиграть в сильном турнире. Тут он тоже остался верен себе.

Порторож — небольшое курортное местечко на берегу Адриатического моря. К услугам участников были песчаный пляж, волейбольные площадки, теннисные корты. Правда, Талю море вскоре надоело: лежать на пляже — это не для его натуры, а бригады художественной самодеятельности не было. Одним словом, он остался недоволен: народу мало, скучно, нечем развлечься. Кобленца же это вполне устраивало — развлекайся, мальчик, за доской!

Игра в Портороже ставила сложные проблемы перед каждым участником — по положению в турнир претендентов попадало только пять первых. Что касается советских шахматистов, то для них условия были еще труднее, так как Международная шахматная федерация (ФИДЕ) приняла решение (впоследствии, разумеется, отмененное), что в соревновании претендентов не может участвовать больше четырех представителей одной страны. Ввиду того что Смыслов и Керес уже завоевали право выступать в турнире претендентов, на порторожскую четверку — Бронштейна, Таля, Петросяна и Авербаха — оставалось, следовательно, лишь две вакансии. Правда, уже во время турнира руководители ФИДЕ, увеличив по коллективной просьбе участников количество мест в турнире кандидатов с пяти до шести, одновременно и увеличили число мест для советских шахматистов в турнире кандидатов с четырех до пяти.

В Югославию Таль попал впервые, со многими из участников никогда прежде не встречался, но его здесь, оказывается, хорошо знали, а многие из соперников уже и побаивались. Во всяком случае, в ряде партий он наталкивался на откровенное стремление быстрее разменять фигуры и свести партию к ничьей.

В первом туре Таль встретился с Дегрейфом, колумбийским мастером, которого совсем не знал. В первые полчаса совершенно не давали играть кинооператоры. К счастью для Таля, Дегрейф почти на протяжении всей съемки думал над вторым ходом. В середине партии Таль переиграл противника, и на 29-м ходу тот сдался. Во втором туре Таль в чисто позиционном стиле победил Сабо, а затем сделал ничью с Пахманом.

После трех туров Таль был единоличным лидером турнира. Но четвертый тур отбросил его далеко назад. В этот день Таль встречался с Матановичем. Югославский гроссмейстер применил заранее подготовленный вариант, и Талю поначалу пришлось туго. В дальнейшем он сумел поправить свои дела, но затем допустил ошибку и отложил партию в проигранной позиции. Почти всю ночь бились Таль и Кобленц, чтобы найти спасение, но тщетно.

При доигрывании выяснилось, однако, что мучились они зря: Матанович записал слабый ход. Снова Талю удалось добиться равной позиции, но судьба, как видно, решила во что бы то ни стало посмеяться над ним. Помните, как в школьные годы Таль, обдумывая ходы, брался руками за фигуры? Нечто подобное произошло с ним и здесь.

Уже в ничейной позиции Таль, на свою беду, вдруг заметил, что в одном из вариантов может двинуть вперед пешку по линии «а» и тем самым поставить Матановича перед большими трудностями. И вот вместо того чтобы двинуть эту пешку в нужный момент, Таль, увлеченный заманчивой идеей, схватился за нее немедленно. Оторвав пешку от доски, он несколько секунд удивленно глядел на нее, потом посмотрел на Матановича, у которого тоже был удивленный вид, и — что же еще делать — двинул пешку вперед. Вскоре пришлось сдаться…

Таль страшно разозлился на себя. Югославская пресса не поскупилась на похвалы своему соотечественнику. Одна заметка была озаглавлена «Подвиг Матановича», и Таль, не знавший еще тогда, что «подвиг» по-сербски значит «достижение», расстроился.

Одним словом, на встречу с Филипом Таль явился с огромным желанием победить. В испанской партии он, едва успев выйти из дебюта, завязал стычку на королевском фланге. Филип, игравший черными, организовал стойкую оборону. В сложной позиции, где у белых, однако, не видно было прямых угроз, Таль сделал ход королем, после чего у Филипа появилась возможность вынудить Таля пожертвовать фигуру.