Любовные истории в Стране восходящего солнца - Юлия Алексеевна Чернышёва

поспешили хоть как-то утешить свою свекровь. Для этого они… стали облачаться в доспехи погибших мужей и в таком виде появляться перед обезумевшей от горя матерью. Кто-то скажет, что это какое-то сумасшествие, и подобное зрелище похоже на посыпание солью открытой раны. Мимолетная иллюзия, что мальчики вернулись с фронта? Глубокий мистический смысл? Очень непростой вопрос для обычного человека… Тем не менее жены братьев Сато удостоились похвалы, а деревянные статуи девушек в доспехах до сих пор украшают святилище Томура, что в префектуре Фукусима.

Что касается Нами-но Тё, то в «Сказании…» и «Повести о доме Тайра» она не упоминается, но в родословной рода Сато она записана как наложница Ёсицуне. Увы, Нами-но Тё тоже остается мимолетным призраком в нашей истории, и след ее неровен. Существуют различные мнения о том, были ли у нее дети, но однозначных сведений на этот счет не существует. Упоминается девочка, которая позже стала женой Минамото-но Арицуна, который в «Адзума кагами» обозначен, как зять Ёсицуне. Правда, это не отменяет и иной трактовки этой родственной связи. Девочка могла быть и приемной дочерью Ёсицуне, и даже одной из младших сестер. Не будем забывать, что у покойного отца нашего героя тоже были наложницы, и учет внебрачных дочерей был поставлен из рук вон плохо. Кроме этого, звучит имя мальчика по имени Сато Матунобу. Вроде как он взял родовую фамилию матери. Позже его потомки были военачальниками в период Нанбокуте (эпоха борьбы Северного и Южного двора) и выступали на стороне Юга.

В любом случае, в час горестей, когда истинная любовь и верность проходят испытание, только Сато и Сидзука прошли свой путь до конца. Другие красавицы, сколько бы их ни было, были унесены ветром истории, фигурально выражаясь.

Война продолжалась, и ход событий нес Тайра к погибели, а Ёсицуне, к славе и могуществу. Он оставался доверенным полководцем своего брата, но каждая победа разжигала страх и зависть у подозрительного Ёритомо, который справедливо опасался, что рано или поздно Ёсицуне дойдет до мысли: а зачем мне старший брат? Родственные чувства, верность? Мы вас умоляем! Для людей, прошедших горнило мятежей, заговоров и казней, когда сын рубил голову отцу, а отец казнил сына, это были совершенно малозначительные детали. Можно вспомнить, что от доброго дерева не бывает дурных плодов, а от дурного дерева – добрых. Эпоха Хэйан завершалась в огне мятежей, братоубийственных кровопролитий и измен. Как будто в насмешку над названием (как известно, Хэйан означает «спокойствие»), прежний мир захлебывался в крови и ненависти. Впрочем, нельзя исключать, что для утонченных аристократов, которые продолжали устраивать поэтические состязания в изрядно опустевших дворцах, ничего принципиально нового не происходило. Так… очередные самурайские глупости… Но одно можно сказать точно: никого иного, кроме страшного Тайра-но Киемори или злобного Минамото-но Ёритомо, не могло появиться в то время. Самый ужасающий, злобный и подлый в итоге и оказывается самым жизнеспособным в этой мрачной исторической круговерти.

Решающая битва в заливе Данноура покончила с Тайра раз и навсегда. Как мы говорили раньше, описание боевых подробностей тех сражений не является главной целью этих заметок. Достаточно сказать, что во время побоища флот Тайра был уничтожен, и главная заслуга в этом принадлежит нашему герою. Бесчисленные воины Тайра гибли в сече, иные, видя, что все кончено, бросались в волны. Вдова господина Киемори, бабушка маленького императора Антоку, схватила священный меч Кусанаги и со словами: «Там на дне, под волнами мы найдем другую столицу!» прыгнула в воду, увлекая за собой несчастного государя, который толком и не успел побыть государем. Какая столица была обретена на дне морском, никому не известно, но с тех пор окрестные воды и берега приобрели очень дурную репутацию у местных рыбаков. Гневные юрей, не пожелавшие покидать этот мир, превратились в настоящую проблему. Мертвые Тайра стали героями многочисленных жутких рассказов и легенд, а рыбалка в заливе Данноура стала рискованным занятием.

Но удивительный парадокс: полный разгром ненавистных Тайра одновременно стал началом падения победоносного Ёсицуне, ибо, с точки зрения Ёритомо, такой лихой родич был больше не нужен. Можно сказать, что наш герой пережил сам себя.

В битве при Данноура был захвачен Тайра-но Такитада. Против ожидания он не был казнен, а доставлен в столицу, где оказался во вполне сносных условиях. Большого секрета для нас в этом не будет, если мы вспомним Вараби-химэ. Эта наложница Ёсицуне приходилась ему дочерью, так что родственные узы пришлись очень кстати. Что и говорить, из Камакура это выглядело более чем сомнительно. Ёсицуне был обласкан лукавым государем-иноком Го-Сиракава, что также было очень подозрительно, а в самой Камакура против него яростно интриговал некий негодяй Кадзивара. Много злобы и неправды излил в уши правителя Камакура этот лживый Кадзивара. Ёсицуне оказался бунтовщиком хуже Ёсинака. «Так прошло лето, а когда осень была в разгаре, Судья Ёсицуне отправился в столицу. Его отменно приняли у государя-монаха. Было благосклонно сказано: “Лучшего наместника для Киото, чем Ёсицуне, не найти”, и всё сделалось по этим словам. Но вот и осень прошла, и началась зима, а злоба Кадзивара не иссякала, он клеветал с прежним усердием, и Правитель вновь склонился к тому, что Кадзивара, наверное, прав». В общем, в литературных источниках (которые весьма своеобразны, но на то они и литературные) Ёритомо оказывается в амплуа, о котором мы уже как-то упоминали. Амплуа «человек из китайской пьесы», где мерзавец лжет герою, а тот моментально верит. Это легковерие и глупости, из-за него совершаемые, становятся двигателем сюжета. Конечно же, настоящий Ёритомо не нуждался в дурацких выдумках о мятежных планах своего удачливого брата. Как говорится, не бывает двух солнц на небе, ночью не восходит две луны (если только проказливый тануки не морочит людям голову), а в стране не может быть два сёгуна. Конечно, Ёсицуне не метил в сёгуны, письма его полны братских чувств и уверений в верности и преданности, но это сейчас человек не хочет быть сёгуном, а завтра он, может быть, и захочет…

К слову сказать, имеет право на существование и вполне конспирологический взгляд на эту драму. Болезненная подозрительность Ёритомо, стремительный взлет и беспечность Ёсицуне – все это величины малозначительные, хотя и их нельзя сбрасывать со счетов. Настоящие жернова вращали кланы Ходзё (к нему принадлежала жена Ёритомо) и Хики (к нему принадлежала кормилица Ёритомо, кормилица его сына и попутно Сато Годзэн). Ничего нового в японской истории не произошло. Могущественные кланы пытались проводить свое влияние и укреплять могущество, поставляя женщин для повелителей. В этой борьбе все средства были хороши,