Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий

Наполеон предупредил маму Летицию («Срочно готовьтесь к отъезду! Эта страна — не для нас!») и отбыл из Аяччо в Бастию, к Жозефу. По дороге, в харчевне Боконьяно, он был схвачен роялистами, бежал с невероятными приключениями из-под стражи и всё-таки пробрался (верхом, на лодке, пешком) через горы и долы в Бастию. Там он встретился с двумя комиссарами Конвента — своим добрым знакомым Кристофом Саличетти и Лакомбом Сен-Мишелем, которых ознакомил с последними распоряжениями Паоли. Оба комиссара, а также Наполеон и Жозеф с отрядом в 400 человек на двух судах 31 мая 1793 г. прибыли в бухту Аяччо, но гарнизон родного города Наполеона открыл по ним артиллерийский огонь. То был роковой знак: Паоли предал революционную Францию (он тогда уже вёл переговоры с англичанами). Комиссары Конвента отвели свои корабли из зоны обстрела, и Наполеон первым увидел на одной из прибрежных высот группу людей, которые подавали кораблям отчаянные сигналы бедствия. То была Летиция Буонапарте с младшими детьми.

Оказалось, что мама Летиция накануне ночью бежала с детьми из дома в горы, за считаные часы до того, как пришли жандармы Паоли, чтобы её арестовать. К утру, поднявшись на ближайший пригорок, беглецы увидели, как горит их дом, разграбленный и подожжённый паолистами. «Пусть горит, ещё лучше построим!» — будто бы сказала при этом жизнелюбивая мать Наполеона[221]. Действительно, со временем построят гораздо лучше прежнего.

Наполеон посадил мать, трёх сестёр и двоих младших братьев (Луи и Жерома) на корабль Саличетти и доставил их в порт Кальви на севере Корсики. Оттуда на французском военном судне Наполеон отплыл вместе с ними, плюс ещё Жозеф, к берегам Франции. 13 июня 1793 г. восемь членов семьи Буонапарте прибыли в Тулон, где их встретил девятый — Люсьен. Поскольку жить в Тулоне было бы и слишком дорого, и небезопасно, Наполеон устроил всё семейство на время в соседней деревушке Ла Валет. Там его родные жили очень бедно — лишь на пособия для корсиканских беженцев да на половину скромного жалованья Наполеона. Его сёстры — две будущие принцессы (Элиза и Полина) и будущая королева Каролина — сами стирали бельё в деревенском пруду. Но через месяц всех домочадцев будущего императора приняли к себе их друзья — марсельские купцы Клари, у которых в Марселе был просторный дом. Сам же Наполеон отправился к месту службы своего полка в Ниццу.

Тем временем 17 июля Национальный Конвент Французской республики по докладу К. Саличетти постановил: считать Паскуале Паоли и Карло Андреа Поццо ди Борго врагами Франции и приговорить их к изгнанию. Узнав об этом, оба поспешно бежали с Корсики под защиту английских кораблей, которые доставили их с почётом в Англию. Поццо ди Борго позднее перебрался в Австрию, а с 1803 г. до смерти в 1842 г. жил и служил в России. Паоли умер в Лондоне 6 февраля 1807 г. Наполеон, став первым консулом, а затем императором Франции, отзывался о нём с уважением и даже, по данным Ф. Кирхейзена, имел намерение вызвать его из Лондона и предоставить высокий пост[222].

Итак, корсиканская эпопея закончилась для Наполеона без лавров, но с болезненными терниями. Всю её он посчитал своей роковой ошибкой и досадовал, что лучшая пора юности, четыре года Великой революции потеряны зря, в стороне от главных событий, на задворках истории. «Если бы он не зарылся в эту горячую, сухую корсиканскую землю, если бы не сузил кругозор до тёмных окон старых корсиканских домов, — так обобщал его впечатления А.3. Манфред, — перед ним открылись бы необозримые просторы»[223].

Но революция продолжалась, а вместе с ней перед гением Наполеона оставались открытыми и «необозримые просторы» для карьеры во Франции — карьеры, стократ больших масштабов и темпов, чем на Корсике. 1793 год принёс ему желанную точку отсчёта великих, истинно наполеоновских свершений. Да, именно тот год, кульминационный в развитии французской революции, — год, увековеченный в знаменитом, потрясающе выразительном романе Виктора Гюго «Девяносто третий год» (лучшем из художественных произведений мировой литературы о том времени), — стал началом феноменального, небывалого в истории человечества, взлёта и падения Наполеона как исторической личности.

В 1793 г. Наполеон был убеждённым якобинцем, поклонником самых радикально настроенных вождей революции Максимилиана Робеспьера и Жана Поля Марата. Он тогда прямо говорил: «Марат и Робеспьер — вот для меня истинные святые»[224]. Сверхуважительное отношение к Робеспьеру Наполеон сохранил на всю жизнь. «Робеспьер погиб потому, что хотел остановить последствия революции, а не как тиран, — рассуждал он незадолго до смерти на острове Святой Елены. — Если бы он не пал, он показал бы себя как самый выдающийся человек из всех живших»[225]. Сестра Робеспьера Шарлотта много лет спустя вспоминала о Наполеоне: «Он восхищался его (М. Робеспьера. — Н.Т.) талантами, его энергией, бескорыстием его патриотизма и стремлений. В это время (в 1793 г. — Н.Т.) Бонапарт был искренним республиканцем»[226]. О дружеских отношениях Наполеона с младшим братом Максимилиана Робеспьера Огюстеном и о том, как тяжело пережил Наполеон трагическую гибель обоих братьев, речь впереди. Здесь же отмечу, что Наполеон, став первым консулом Франции, принял Шарлотту Робеспьер и назначил ей пожизненную пенсию в 3600 франков[227]. Шарлота доживёт до 1834 г.

Вернёмся теперь в Ниццу, где Наполеон летом 1793 г., после восьмимесячного отсутствия, присоединился к своему полку. Там стала для него приятным сюрпризом встреча с генералом Жаном дю Тейлем — родным братом его покровителя в Оксонне барона генерал-лейтенанта Жан-Пьера дю Тейля. Жан-Пьер не принял республику и вскоре (27 февраля 1794 г.) сложит голову на гильотине, а вот его брат стал служить республике, как ранее служил королю, и получил от неё генеральский чин. О Наполеоне он был наслышан от брата, уже тогда проникся к нему симпатией и теперь встретил его очень доверительно, как талантливого и надёжного специалиста.

Генерал Ж. дю Тейль сразу же стал доверять капитану Буонапарте ответственные поручения: назначил его командовать береговыми батареями в Ницце, а потом отправил в Авиньон, чтобы там принять орудия и амуницию для воинских гарнизонов всего юга Франции. Поскольку в Авиньоне Наполеону пришлось задержаться дольше, чем предполагалось, он использовал эту задержку для сочинения первого из своих значимых литературных трудов — брошюры «Ужин в Бокере»[228].

Бокер — местечко близ Авиньона. Там за ужином в местной харчевне Наполеон вступил в политическую дискуссию с двумя негоциантами из Марселя, жителем г. Ним и фабрикантом из Монпелье. Эту дискуссию