Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона - Джек Олсен

влагу со стекол очков. Я запер грузовик, но двигатель глушить не стал, чтобы кабина не остыла.

В кафе было полно народу. Видимо, весенние дожди выгнали всех бездомных из их картонных домиков. Некоторые сидели даже в тамбуре. Мне очень хотелось поесть фруктов, поэтому я пошел к шведскому столу и набрал там целую тарелку. Я следил за весом, но больше не мог питаться одним «Слим Фастом».

Боковым зрением я заметил у стойки насквозь промокшую девушку, жадно провожавшую взглядом тарелки, которые проносили мимо нее. Она прихлебывала свой кофе и выглядела совсем изголодавшейся. Она точно была бездомной – с красным лицом, мокрыми встрепанными волосами, без косметики и в очках в уродливой оправе. Длинное платье придавало ей сходство со школьной учительницей в тяжелых обстоятельствах. Я издалека видел, как ей хочется поесть.

Сам не знаю, что щелкнуло у меня в голове, но я сразу же решил взять эту женщину. Почему? Может, она напомнила мне учителей, которых я любил – или ненавидел? Или мою мать и моих теток? Соседок, которых я знал ребенком? Я никогда не задумывался об этом всерьез. Единственное, что я знал, – я ее заберу. Это была одна из тех уникальных возможностей, которые возникают, когда работаешь водителем грузовика.

Я сказал официантке:

– Видите ту бедолагу, всю мокрую, у стойки? Принесите ей, что она попросит, я заплачу. Только не говорите, кто ее угощает. Не хватало, чтобы она прицепилась ко мне, как брошенный щенок.

Я не хотел, чтобы официантка позднее связала ее со мной.

Девушка набросилась на еду, как изголодавшаяся крыса. Потом поглядела на меня так ласково, будто знала, что это я купил ей обед. Я сделал ей знак, и она пересела за мой столик.

– Спасибо, – произнесла она.

Я в ответ кивнул, как будто для такого богача, как я, это не имело ни малейшего значения.

Она много болтала, но про нее я так ничего и не узнал, кроме имени – Синди – и того, что она явно заинтересовалась таким милым водителем-дальнобойщиком. Я постарался избегать личной информации и главного вопроса – куда я направляюсь. Возможно, ей просто хотелось переночевать в тепле после того, как непогода выгнала ее из картонной коробки посреди ночи. но ведь подобные девицы часто бывают наркоманками и могут пробить тебе башку, чтобы получить хоть немного денег. По разговору-то не поймешь.

Становилось поздно, и я знал, что вскоре выгонят из кафе вместе с другими бродягами. Она показалась мне довольно милой и умненькой. Я решил удовлетворить ее любопытство на свой счет. Я сказал:

– Я еду в Салинас, забрать груз для Сиэтла.

Она спросила:

– Значит, ты проедешь через Сакраменто?

– Возможно. Или могу двинуться по 505-му шоссе, обогнуть Сакраменто по южному 680-му и 101-му южному. Или поехать в Сакраменто, а оттуда через Стоктон и Санта-Неллу по 152-му до 101-го.

– Пожалуйста, – попросила она, – отвези меня в Сакраменто! У меня там сестра, и я смогу пожить у нее. Ты не пожалеешь. Я буду хорошо себя вести. Пожалуйста!

Я терпеть не могу, когда меня так просят. У женщин это здорово получается. Вот что я имею в виду, когда говорю, что они напрашиваются, чтобы их убили.

– Мне надо быть в Салинасе к утру, – сказал я. – Так что в Сакраменто я не задержусь. Ты все равно хочешь поехать?

– О да, – сказала она.

Я вытащил из кармана двадцатку и заплатил за нашу еду. Купил пакет апельсинового сока, чтобы запить свой «Ноу-Доуз». Когда мы забрались в кабину, я понял, что вся ее собственность на ней. Плохой знак. У Клаудии тоже больше ничего не было.

Я сделал мысленную заметку присматривать за ней, пока мы будем катить по I-5. Я включил печку на полную мощность, чтобы ее волосы просохли, и сказал ей снять плащ – мне хотелось получше рассмотреть ее сиськи.

В тридцати милях к югу я остановился на заправке «Шелл», чтобы поискать другие грузовики из моей компании, но никого не увидел. Я мог делать все, что захочу.

Мы с ней оба сходили в туалет. Когда она вернулась, я уловил запах духов и заметил, что она причесалась и подкрасилась. Она улыбалась, и три верхние пуговицы ее блузки были расстегнуты. Это было не случайно. Я увидел ее небольшие груди.

Стоянка «Уильямс» находилась в двадцати километрах, и после того, как я избавился от излишков кофе в ванной, я забрался в кабину и поцеловал девушку. Она откликнулась на поцелуй, как будто давно его ждала. Я снял с нее очки и погладил по щеке. Она наклонила голову, словно доверяясь моей ладони.

В спальном отделении она спросила, есть ли у меня резинка, – да, есть. Я помог ей раздеться, и мы вместе скользнули под одеяло. После недолгой прелюдии она дала мне войти внутрь. Мы провалялись в постели несколько часов, и только потом я ее оттолкнул. Я заранее накрыл матрас полиэтиленовым чехлом, чтобы его проще было отмывать.

Она сказала:

– Тут так уютно и тепло. Давай останемся в постели на всю ночь.

Я ответил:

– Да, конечно, останемся.

А сам подумал: Эта женщина моя. Я обладаю каждым сантиметром ее тела. Я могу даже доверить ей свой секрет.

Я сказал:

– Но ты уже не сможешь этим насладиться.

Она села и спросила:

– Что это должно означать?

– Что я собираюсь убить тебя.

Она уставилась на меня в недоумении. От мыслей об обладании и убийстве у меня опять встал, и я попытался снова завалить ее, но она отбивалась от моего члена без презерватива. Кажется, ее больше пугала беременность, чем смерть.

Я в последний раз кончил в нее и начал смертельные игры. Она возвращалась к жизни четыре или пять раз, пока я не свернул ей шею.

Я долго размышлял, что делать дальше. Я одел ее и передвинул тело к двери спального отделения. Я все еще ошибочно полагал, что надо прятать трупы, чтобы их подольше не нашли. Я не сразу понял, что это не имеет никакого значения. Когда убиваешь незнакомых людей, достаточно просто быстро скрыться и не оставить следов. На мертвом теле не останется никаких зацепок, а ты уже уедешь на другой конец страны.

Я отвез ее до пересечения I-5 со 152-м, а потом на запад, за пару километров от пункта весового контроля. Выбросил тело за грудой камней в густом кустарнике. Потом вернулся обратно на 101-е шоссе и поехал на стоянку «Шелл Трак» в Гилрое. Дождь прекратился, стояла прекрасная ночь. Я спал крепко,