«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев
«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 читать книгу онлайн
Рихард Зорге – один из наиболее известных и одновременно таинственных персонажей в истории мировых секретных служб XX века. Несмотря на многочисленные исследования, многие аспекты его деятельности остаются покрытыми завесой тайны. Одним из таких аспектов является его работа в Японии в первые годы Второй мировой войны, начиная с сентября 1939 года и заканчивая арестом в октябре 1941 года.
Михаил Алексеев восполняет этот пробел своей книгой, представляющей итог многолетних изысканий. Она продолжает серию исследований, начатую работами «„Ваш Рамзай“. Советская военная разведка в Китае и хроника „китайской смуты“. 1922–1930 годы», «„Ваш Рамзай“. Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930–1932 годы» и «„Верный вам Рамзай“. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы».
Автор основывается исключительно на проверенных источниках, включая архивы, воспоминания современников и исследования зарубежных авторов. Это позволяет читателю увидеть полную картину действий советской разведки в Японии накануне и в самом начале Великой Отечественной войны, проследить, каким образом нелегальная резидентура Рихарда Зорге добывала важнейшую стратегическую информацию, необходимую руководству СССР.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В феврале 1943 г. на заседании парламента министр внутренних дел говорил о том, что коммунистическое движение в Японии еще не полностью подавлено. «Призрак коммунизма» и страх за судьбу «национального образа правления» всегда преследовал воображение господствующих классов Японии. В феврале 1945 г. бывший премьер-министр Коноэ обратился к императору с письмом, в котором излагал свои опасения за судьбу империи в связи с грядущим военным поражением, которое он считал неизбежным. «Хотя поражение будет темным пятном для нас, – писал Коноэ, – мы сможем примириться с ним, если нам удастся сохранить императорский строй. Общественное мнение в Америке и Англии пока еще не требует изменения этого строя. Поэтому нам следует опасаться не столько поражения, сколько коммунистической революции, которая могла бы явиться результатом поражения. Как внешние, так и внутренние условия указывают на возможность такой революции»[862].
Невзирая на очевидную, с позиций сегодняшнего дня, абсурдность обвинения в нарушении закона «О поддержании общественного порядка» – ни организация Зорге в целом, ни один из ее членов, включая японцев, не ставили, да и не могли поставить своей целью «изменение государственного строя» или «уничтожение системы частной собственности», – представляется, что это был не только и не столько пропагандистский ход, а уверенность японского правосудия, что деятельность «группы Зорге» была направлена «к достижению целей Коминтерна».
Следствие по «делу Зорге», продолжавшееся более полугода, было закончено, и все его материалы вместе с обвинительным заключением прокуратуры в отношении каждого обвиняемого переданы в Токийский окружной уголовный суд. Зорге достиг своей цели – дело слушалось в гражданском суде. Первое разбирательство должно было проводиться с применением процедуры ёсин.
«Для ведения процедуры ёсин назначался один из судей окружного суда, перед которым ставилась задача – исследовать обоснованность представленных прокуратурой вещественных и косвенных улик, а также самого обвинительного заключения. Таким образом, формально проведение этой процедуры предназначалось для того, чтобы предотвратить возможные ошибки при обвинении подсудимого. Но в действительности ее применение ставило обвиняемого в особо тяжелые условия. Это было связано как с процессуальными особенностями процедуры ёсин, так и с правами судьи. Процедура ёсин могла завершиться либо освобождением обвиняемого из-за недоказанности его вины, либо передачей дела в местный суд, либо, наконец, решением судьи о том, что данное дело подлежит юрисдикции окружного суда. Последнее влекло за собой составление судьей сюкэцу кэттэй – заключительного определения (решения). По существу, это был обвинительный акт.
Проведение процедуры ёсин имело две важные процессуальные особенности. Во-первых, хотя она и являлась частью судебного разбирательства, обвиняемый был лишен права пользоваться услугами адвоката. И, во-вторых, все материалы, включая решения и определения судьи, проводившего ёсин, принимались коллегией окружного суда как бесспорные доказательства, не подлежащие дополнительному расследованию или проверке.
Таким образом, уголовные дела, которые по заключению прокуратуры должны были рассматриваться окружным судом с применением процедуры ёсин, проходили две стадии судебного разбирательства – ёсин, а затем коллегию окружного суда, выносившую приговор. Стадия судебного разбирательства коллегией называлась „кохан“ (открытое слушание дела).
Но самое главное состояло в том, что все определения ёсин хандзи (судья, проводивший ёсин) рассматривались как бесспорные; следовательно, процедура ёсин по существу являлась важнейшей стадией судебного разбирательства, так как фактически именно здесь и решалась судьба обвиняемого»[863].
Процедура ёсин в отношении главных обвиняемых продолжалась с июня по декабрь 1942 г. Общее руководство за ёсин было возложено на судью Накамура Кодзуо, который лично проводил допросы Зорге и Одзаки. Допросы Клаузена и Мияги вел судья Камэяма. Наибольшему числу допросов подвергся Зорге, их было 45. Одзаки был допрошен 28 раз, Клаузен – 23 и Мияги – 20 раз[864].
Переводчиком Зорге был вновь назначен Икома Ёситоси. Его воспоминания дают некоторое представление об обстановке, в которой проходила ёсин: «Во время следствия, проводившегося прокурором Ёсикава, время допросов не было точно определено, оно устанавливалось в зависимости от наших условий и обстоятельств. Поэтому все было относительно свободно. Но когда началось расследование в суде, все изменилось. Это было официальное судебное разбирательство. Месяц за месяцем в страшную жару я приходил в прокуренную дымную комнату судьи и с утра до вечера, обливаясь потом, переводил.
Зорге привозили в суд из тюрьмы в четырехместном тюремном автомобиле. Его руки были скованы наручниками, а на голове был надет специальный тюремный головной убор амигаса (шляпа из соломы с сеткой, закрывающей лицо. – М.А.). Зорге иногда просил через меня снять наручники, но его просьбы отклоняли, говоря, что это против правил.
Расследование теперь велось еще более сурово, нежели во время допросов прокурора Ёсикавы, – продолжает вспоминать Икома. – Теперь и Зорге, и я не только были лишены возможности поговорить, но не могли произнести лишнего слова даже шепотом. Протокол допроса, составленный судьей на японском языке, я должен был тут же перевести на немецкий и дать прочесть обвиняемому. Все это было крайне сложно. Текст длинный, сплошной, без знаков препинания, написанный особым стилем судейского языка»[865].
Проведение ёсин начиналось опросом каждого обвиняемого: фамилия, место рождения, профессия, постоянное местожительство, семейное положение и т. д. Затем обвиняемому зачитывалось обвинительное заключение прокуратуры. В отличие от официального сообщения Министерства юстиции прокуратура предъявила всем главным обвиняемым по «делу Зорге» обвинение в нарушении не трех, а четырех законов – кроме упоминавшихся был еще закон «О сохранении тайны в отношении военных ресурсов».
Дело каждого обвиняемого рассматривалось отдельно, все они содержались в строгой изоляции друг от друга. Процедура ёсин свелась главным образом к проверке данных следствия прокуратуры путем опроса обвиняемых и свидетелей. Допрос свидетелей производился в отсутствие обвиняемых.
Ни в процессе следствия прокуратуры, ни во время проведения процедуры ёсин очные ставки не проводились. Такой метод лишал обвиняемых возможности установить обстоятельства, оправдывающие или объясняющие их действия.
В поисках дополнительных улик против Зорге следователи и судьи потребовали тщательного перевода всех его статей, опубликованных в немецкой печати. Даже в этих материалах они пытались найти факты, уличающие Зорге в раскрытии «государственных секретов» Японии. Решение по вопросу о том, являлась ли какая-нибудь информация Зорге нарушением японских законов о сохранении государственной тайны, Накамура принимал единолично…
Во время одного из допросов Зорге обратил внимание судьи на то, что
